— Вот именно! А этот скот умотал и будет только послезавтра. Что делать?
— О Господи, не знаю! Беги, осчастливь Ипочку, пока заказчик не успел позвонить. Ей-богу, не хотел бы я быть в твоей шкуре!
Лесь тоже очень не хотел. Вместо шкуры он самым противным образом покрылся гусиной кожей и гаденький морозец пробрал до костей. Он продолжал сидеть отрешенно и тупо.
— Ладно, а что говорить? Ты сам слышал, что я говорил… что он говорил, что сегодня будет…
— А не надо чепуху плести, — выпалила Барбара. — Солгать толком не может. Господи, ну и растяпа! Да скажите, заказчик, дескать, неожиданно уехал ночью. Прадедушка скончался!
В голове у Леся наконец шевельнулась изобретательность. Он благодарно и с обожанием взглянул на Барбару, встал, выпятил грудь, откашлялся и, без труда состроив удрученную физиономию, отправился к заву.
Зав висел на телефоне, вежливо убеждая висящего на телефоне по другую сторону заказчика, что проект он может получить в любой момент. Лихорадочно сообщенная Лесем в свободное ухо новость заставила зава круто передислоцироваться: ошеломленный, он ни с того ни с сего начал договариваться на послезавтра. В равной степени захваченный врасплох заказчик согласился прийти через два дня, сам не понимая почему. Прежде чем он успел опомниться и запротестовать, зав архитектурной мастерской внезапно положил трубку и обернулся к Лесю…
Разговор продолжался долго; когда бледный Лесь вышел из кабинета, на глаза попалась кадровичка.
Да, ничего не попишешь, ее надо убить. Второй такой назолы во всем мире не сыщешь. После ее смерти никто не станет его сторожить, никто не сунет проклятую книгу опозданий, прекратится, наконец, этот утренний кошмар, отравляющий все его существование! Лесь вздохнет свободно, заживет как человек, а не как затравленный зверь, перестанет нервничать, совершать кретинские ошибки и подвергаться подобным выволочкам! Вот тогда он и покажет, на что способен! Титаническим трудом докажет, кто он такой, из рук его прямо-таки потекут гениальные чертежи… У всех этих глупцов челюсти отвиснут! А он будет блаженствовать в атмосфере восхищения, признания, уважения!..
— Ну и как? — с интересом осведомился Януш.
— Ничего, — небрежно проронил Лесь. — Заказчик придет послезавтра. Я его убедил.
Он сел за стол, закурил и, как всегда, задумался. Великолепный план убийства постепенно обозначился…
После работы обмозгованный уже до черточки убийственный план толкнул Леся в Центральный универмаг и поставил в очередь за мороженым Калипсо. По удивительному стечению обстоятельств мороженое Калипсо оказалось в продаже. Прикинув что и как, будущий преступник нашел, что Калипсо удобнее, чем Бамбино, в коем мешала палочка.
На всякий случай Лесь закупил восемь порций. Правда, он не был уверен, согласится ли кадровичка потребить такое количество мороженого, однако принял во внимание возможные потери части сырья при переработке в смертоносный препарат. Покупку уложил в портфель, а для себя приобрел одну порцию Бамбино.
Углубленный в преступные размышления, в нервах съел обед с нетерпением ожидая начала активных действий. Предварительную подготовку хотелось проскочить поскорей. Дождаться не мог, когда он, всесильный хозяин убийственной субстанции, получит власть над кадровичкой и спасительную свободу на всю оставшуюся жизнь!
После обеда его всполошило требование жены отправиться в город за покупками. На робкое упоминание о плохом самочувствии жена, недовольная странной рассеянностью супруга, ответила ледяным взглядом и приказом одеть ребенка. И в нормальных условиях такое задание превышало все возможности Леся, а на сей раз просто-таки было не под силу. Ведь он одевал дитя убийцы!..
Недосмотры в виде странного фасона брючек, надетых задом наперед, и диспропорцию огромного — в сравнении с количеством петель — количества пуговок жена убийцы привела в порядок собственноручно.
В очереди за сыром Лесь претерпел поистине адовы муки. В Детском мире отстрадал геенну огненную, с ненавистью сверля глазами занудно вежливую продавщицу, до бесконечности извлекающую откуда-то все новые и новые свитерочки. На прилавке с овощами и фруктами испытал великое отвращение к болгарским абрикосам. А чуть не доходя до магазина с деликатесами, повернул, было, на другую сторону улицы, чему решительно воспротивилась жена.
— Посмотрим, нет ли ветчины, — заявила она ободряюще, направляясь к сему мерзкому заведению.
Леся просто-таки передернуло.