— Подержи-ка моток: я размотаю нитки.
— Позвольте-с, я подержу, — вскочил с места Александр Македонский.
— Ты не умеешь, лучше я подержу, — перебил его Иван-воин.
Возник спор.
— Ну так держите оба, — засмеялась Катерина Александровна.
Юноши подняли руки и находились в совершенном блаженстве, когда маленькие пальчики Катерины Александровны касались их могучих рук, надевая на них моток ниток. Глядя на них в эту минуту, можно было подумать, что они присягают верой и правдой служить молодой девушке.
— Вы очень высоко держите нитки, — заметила Катерина Александровна.
— Позвольте-с… Вы не рассердитесь? — пробормотали братья, переглянувшись между собою.
— За что?
— Мы на колени встанем…
— Вставайте… только устанете, — засмеялась молодая девушка.
— Ничего-с, мы привыкли! — с увлечением воскликнули молодые люди и вспыхнули до ушей.
В комнате раздался смех, но братья уже стояли на коленях перед Катериной Александровной и ощущали такое блаженство, что не слыхали смеха или не могли понять его значения. К величайшему их восторгу, нитки были спутаны и Катерине Александровне поминутно приходилось касаться рук своих покорных рабов.
— Вы не будете у нас на балу? — умильно спросил Александр Македонский, бросив многозначительный взгляд на брата.
— Нет, где же мне по балам ездить, — рассмеялась Катерина Александровна.
— Жаль, право, жаль! — вздохнул Иван-воин.
— Отчего же? Там и без меня весело будет.
— Да-с… Только вы… — начал Александр Македонский и смолк, потупив свои добродушные серые глаза.