Что это было? Наказание Хироши за то, что он дался мне в руки? Желание избежать ареста? Я вспомнил, что он говорил мне о какой-то достойной гибели.
Хироши прорезал живот слева направо, потом по диагонали вниз, нарисовав истекающую кровью цифру семь Он попытался продолжить движение, изобразив ножом букву «Z», но руки у него отчаянно тряслись, лицо исказилось в страшной гримасе, и было очевидно, что он не сможет закончить движение.
Кровь из раны хлынула ручьем, когда Хироши накренился вперед, и Акира резким взмахом меча прекратил его страдания, обезглавив его. Точнее, почти обезглавив: он не довел движение до конца, и голова осталась болтаться на полоске кожи, так, будто Хироши держал ее в руках. Акира прошествовал мимо бездыханного тела ко мне. Кожа на его лице и шее была обветрена и шелушилась. Рот с тонкими губами образовывал линию с опущенными вниз краями. Глаза раскосые, черные, глубоко посаженные. Он поглядел на меня с королевским безразличием, будто на нижайшего из крестьян, кучку праха, не имеющую никакого значения, и отер окровавленное лезвие меча о мою рубашку. Затем Акира подошел к печке и нанизал на меч горящее полено. Он стряхнул его на стол, и по грязной скатерти тут же побежали во все стороны язычки пламени. Даже не взглянув в мою сторону, он вышел из сторожки.
Я снова провалился в какую-то липкую темноту.
Ярмарка урожая в Висконсине проходит ежегодно в последнюю неделю сентября, и мы с Гэри обожали ходить на нее, набивать рты сахарной ватой и печеными яблоками и участвовать во всех конкурсах. Сейчас, однако, царит ночная тьма, и мы вдвоем идем мимо опустевших шатров по центральному ряду.
— Мне всегда здесь нравилось, — обрывает молчание Гэри, когда мы проходим мимо брошенных игрушечных тракторов с прицепами, полными сена.
— Мне тоже, — соглашаюсь я. — Мы набирали здесь тыквы для Хэллоуина.
— Именно здесь, братишка! — Гэри показывает пальцем на покосившийся ларек с тыквами. Он заходит внутрь, выбирает одну и возвращается. — Неплохой экземпляр, да?
Тыква яркого оранжевого цвета, с ровными бороздками и идеальной круглой формы. Гэри всегда был мастером по части выбора тыкв, выбирал лучшие, из которых особенно приятно было вырезать «мерцающих Джеков». Я обычно охотился за самыми большими, но они оказывались рябыми и со следами от гусениц.
— Она идеальна, Гэри.
Он кивает, хотя мне понятно, что его одолевает меланхолия.
— Я мечтал привезти сюда Лизу, когда она чуть-чуть подрастет. Как думаешь, Шер покажет ей ярмарку?
— Я не знаю. Они же сейчас в Чикаго.
— С этим новым парнем, да?
Я киваю.
Гэри вздыхает:
— Нельзя было этого делать.
Я гляжу на него.
— Чего, Гэри?
— Останавливаться, чтобы помочь этому панку в парке. Ну, или мне надо было просто отдать ему кошелек. Если бы я отдал ему кошелек, я был бы с вами. Я мог бы привезти Лизу на ярмарку. Одно неправильное решение уничтожило все, чувак. Одно решение — и у меня ничего нет.
— Я тоже мечтал, чтобы ты отдал этому мудаку кошелек.
— Но ты никогда не можешь предсказать заранее. В этом и ловушка. Ты никогда не знаешь, какие последствия повлечет любой твой поступок. Черт, вот откуда ты знал, в какой кошмар вы встреваете?
— Ты имеешь в виду Лес Самоубийц?
— Есть кое-что, что ты должен сделать ради меня.
— Хорошо, Гэри. Только скажи. Я все для тебя сделаю.
— Мне надо, чтобы ты проснулся.
— Проснулся?
— Если ты не проснешься, ты сгоришь. Ты разве не чувствуешь огня?
Хотя ночь вокруг нас тиха и покойна, я вдруг ощущаю пульсирующий жар, который до сих пор не замечал.
— Да, я чувствую.
— Тебе надо выйти наружу.
— Я не знаю, смогу ли.
— Ты должен. Надо помочь Мел.
Мел!
— Она тоже там, в огне? — встревоженно восклицаю я.
Мы останавливаемся в том месте, где начинается проход, ведущий к трибунам.
Гэри хлопает меня по плечу и говорит:
— Мне пора идти, приятель. — Он шагает прямо по полю, которое распахнулось перед нами.
— Гэри! Стой!
— Помни, что тебе надо сделать.
— Я пойду с тобой!
— Спаси Мел.
— Я не смогу! Я не знаю, как!
Но он уходит.
Внезапно вся ярмарка оборачивается ревущим пламенем, топкой, пожирающей кислород.
Я снова открыл глаза. Вокруг было жарко, очень жарко и дымно, нос заполнился едким запахом гари. Я почти ничего не видел, но слышал, как гудит и трещит пламя. Я закашлялся, вдохнув жаркий и сухой воздух.