— А откуда он? — спросил я.
— Почему такой интерес?
— Я ревнивый.
— Господи, прости! Я тебе говорила, мы посещали одну школу.
— А как его фамилия?
Мел молча посмотрела на меня.
— Что? — спросил я.
— Скотт его фамилия, понятно?
Брови у меня поползли вверх.
— Ты что, смеешься? Я думал, что Джон Скотт — это двойное имя, как какое-нибудь Билли Боб.
— Нет, это его фамилия.
Я не смог сдержать смех. И хорошо, подумал я, это развеет окружающую мрачность, но главное, мне нравилось, что я смеялся над Джоном Скоттом.
— Что смешного-то? — удивилась Мел.
— Кто представляется по имени и фамилии?
— Куча народу так делает.
— На деловых встречах, да. Ты зовешь его Джон Скотт?
— Я зову его Джон.
— А остальные?
— В школе многие называли его Скотти. Я уж не знаю, почему.
— Это ж все равно как если бы меня все звали Итан Чайлдс.
— Он не просил называть его Джоном Скоттом. Ты сам начал.
— Ну допустим, если б люди начали называть меня Итан Чайлдс, я бы попросил звать меня просто Итан. Кем он себя возомнил? Суперзвездой?
— Что ты вдруг так взъелся на него?
— Я не взъелся на него, просто…
— Эй, посмотрите на это! — воскликнул Бен.
На мгновение меня будто окатило холодной водой. Мы на кого-то наткнулись. Этот кто-то висит в петле, холодный, мертвый и…
Но это была кроссовка, и только-то. Одинокая белая кроссовка. Она лежала в трех метрах от тропы, под покрытой мхом скалой. Бен и Джон Скотт уже направлялись к ней.
— О, «Найк», — произнес Бен, крутя находку в руке. Остальные подошли ближе. Мужская, размер около тридцать девятого — сорокового, без шнурка.
Я обыскал место, но не обнаружил других следов человека.
— Выглядит, будто лежит здесь уже давно, — заметил Нил.
— Вы думаете это с… ну вы поняли? — спросила Мел. — С кого-то, кто покончил с собой?
— А чье еще это может быть? — ответил Джон Скотт. Я осознавал, что надо начать называть его просто Джон, но не мог переключиться. Меня продолжало веселить, что он позволяет воспринимать себя как парня, которого следует называть по имени и фамилии. Этакий Том Круз.
— Если бы кто-то просто гулял, то заметил бы, что потерял обувь, — продолжил рассуждать он.
— А где шнурок? — спросила Мел.
— Может, он забрал его, чтобы осуществить задуманное? — предположил Нил.
— С помощью шнурка?
— Вы знаете, что я думаю? — начал Томо. — Я думаю, что какое-то животное сожрало парня.
Бен покачал головой:
— Тогда должны быть кости, одежда.
— Может быть, животное унесло его. А кроссовка упала здесь.
— Мне не нравятся ваши догадки, — заметила Мел.
— Тут водятся медведи, Томо? — поинтересовался я.
— Да, чувак, — ответил тот. — Много!
— Я серьезно.
— Да, они есть, — сказал Нил. — Я читал, что люди видели медведей во время восхождения на Фудзи. Но они почти не нападают на человека, если не подходить близко к их детенышам.
— Я не говорю, что медведь съел живого парня, — встрял Томо. — Я говорю, что медведь съел мертвого парня!
— Какая, к черту, разница, что с ним случилось? — Джон Скотт передернул плечами. — Все, чем мы занимаемся, — пустыми предположениями и тратой времени. Я хочу увидеть тело.
Он вернулся на тропу и направился дальше в глубь леса.
Чуть помедлив, мы двинулись следом за ним.
5
Стало заметно темнее. Если раньше сквозь ветви у нас над головами проглядывали осколки гранитно-серого неба, то теперь тень деревьев стала столь густой, что посреди дня нас окутали густые сумерки. Обычно мне нравится вечернее время, оно ассоциируется у меня с каким-то особенным спокойствием. Но только не в Аокигахаре. Здесь деревья имели зловещий и изможденный вид. Из листьев будто вытянули всю энергию, а легкие тени сгустились и срослись в одно темное пространство. Мое зрение и мозг начали играть со мной: я видел то искаженное ужасом лицо в изгибе ствола, то почерневший череп в осколке лавы. Наконец, у меня появилось ощущение, что за мной следят. Несколько раз я будто улавливал какое-то движение краем таза.
И по-прежнему ни животных, ни дуновения ветра. Только деревья и мы в этом… склепе.
Не только меня нервировал лес. Остальные тоже присматривались к листве вверху и покалеченным стволам по сторонам. Мы все больше походили на животных, вынюхивающих капканы на тропе.
Вдруг что-то громко треснуло справа. Бен и Нина, которые шли впереди, отпрыгнули в сторону. Томо резко опустился на корточки и обхватил голову руками, как тот парень с картины Мунка. Мел схватила меня за запястье так, что я вскрикнул от боли. И тут за спиной у нас Джон Скотт начал давиться от смеха. Я понял, что он сделал, еще до того, как он кинул второй камень в гущу леса.