Брат ежедневно совершал утреннюю пробежку по лесной дороге, и в этот раз он остановился, увидев скрючившуюся под деревом фигуру. Он предложил помощь. Джером Тайлер — так звали наркомана — достал пистолет и потребовал у Гэри кошелек. Гэри что-то резко ответил ему, за что схлопотал пулю двадцать второго калибра. Стрелок забрал кошелек и убежал. Гэри сумел дойти до автодороги, где потерял сознание. Когда его доставили в больницу, обнаружилось, что маленький кусок металла причинил серьезные повреждения: были задеты печень и аорта.
Я тогда учился на старшем курсе в университете Висконсина. Мама в истерике выдернула меня из похмельного утреннего сна, сказав, что в Гэри кто-то стрелял. Я прилетел в Пенсильванию к вечеру, в госпитале уже были родители и жена Гэри, Шерил, с дочкой. Отец отвел меня в сторону и рассказал, что произошло. Глаза у него были красными — верный признак слез. Никогда раньше я не видел, чтобы он плакал. Самым тяжелым оказалось войти в палату к Гэри. Он лежал, подключенный к системе жизнеобеспечения. Он был бледен, кожа как из воска, а на лице кислородная маска. Никто тогда не знал, что к его мозгу и ногам не поступает кровь. Я сидел подле него, держа за руку, пока меня не прогнала медсестра.
Утром, когда я спал на диване в зоне для посетителей, меня разбудили родители. У них на лицах все было написано. Доктора сообщили им, что Гэри никогда не выйдет из комы, а если это и произойдет, то его мозг так или иначе уже мертв. Решение уже было принято.
Я вернулся в Висконсин в оцепенении. Я не могу вспомнить перелет, не могу вспомнить следующие несколько дней, с трудом представляю, что происходило на похоронах. Большинство присутствовавших были нашими родственниками, остальные — товарищи по команде. Гэри лежал в открытом гробу, и я все ждал, когда он откроет глаза и скажет всем, что розыгрыш удался. Я прикоснулся к его щеке тыльной стороной ладони. Кожа у него была холодная и напоминала резину. Внезапное осознание того, что сейчас я вижу его в последний раз, было сродни удару под дых, я с трудом мог дышать и вышел на двор. Трое товарищей Гэри по команде курили сигареты и смеялись над какой-то шуткой, будто это был обычный день в раздевалке. Я подошел к ним и спросил шутника, что он такое рассказывал. Тот смутился, но меня это не остановило. Я врезал ему по лицу, повалил на землю и осыпал градом ударов, пока меня не оттащили в сторону.
Джерома Тайлера полиция поймала уже на следующий день. Суд длился неделю, жюри присяжных совещалось час за закрытыми дверями. Вердикт был вынесен единодушно: пожизненное заключение с возможностью досрочного освобождения через десять лет.
Тогда я думал, что это нечестно. Джером был хладнокровным убийцей, он не заслуживал досрочного освобождения. Он заслуживал только смерти — око за око. Иногда я представлял, как убиваю его. Это помогало мне заснуть. Я убивал его всегда по-разному. Никогда его смерть не была мгновенной. Удовольствие от этого зрелища всегда оказывалось долгим и детально проработанным. Я разговаривал с ним в процессе, шутил, воспевал триумф жизни перед лицом его смерти, показывал, сколь ничтожно его существование.
Больше я не фантазирую на эту тему. Это не значит, что я простил Джерома, просто исчез объект моей ненависти. Спустя семь месяцев Джерома Тайлера нашли в тюремной душевой, головой в унитазе и с семью колотыми ранами в спине. Официальная причина гибели: смерть от утопления.
Такого исхода я придумать не успел, но он меня вполне устраивал.
Еще через двадцать минут мы нашли белую ленту. Она была привязана к тонкому дереву и уходила куда-то в сторону от нашего пути. Пока мы ее рассматривали, каждый сделал свое заключение.
— Эту ленту оставила полиция? — спросила Мел.
— Или самоубийца, — предположил Томо.
— Зачем самоубийце оставлять здесь ленту?
— Чтобы полиция обнаружила тело? — выдвинул свою версию Нил.
Томо мотнул головой.
— Значит, он возвращался обратно.
Я смутился.
— Томо, если чувак решил свести счеты с жизнью, ему не нужно возвращаться.
— Кто-то не решается. И приходит к мысли отложить самоубийство.
— И они разматывают посреди леса ленты, мол, я хочу покончить с собой, но все же, вдруг я передумаю?
— Именно, чувак! — ответил Томо и пошел вдоль ленты.
— Эй, ты куда? — воскликнула Мел.
Томо обернулся:
— Мы идем следом, нет?
Нил пристально посмотрел на него.
— Ты в курсе, что нас может ждать на конце этой ленты?