Сделано в Японии, подумал я. И правда, Япония была для меня другой планетой, абсолютно чужой, но дьявольски притягательной. Не было ни дня, когда бы я не восхищался местной культурой или технологиями.
Мы с Мел — и Нил, если уж на то пошло, — работали в частной образовательной компании под названием «Эйч-Ти» (она же — «Счастливый английский»). Это было самое крупное предприятие такого плана в Японии, с четырьмя тысячами школ по всей стране. То еще, если честно, болото. И тем не менее неплохой вариант для учителей, приехавших в Японию впервые. Работодатели предоставляли нам все, начиная с оплаты визового сбора и заканчивая полностью обставленными апартаментами. Даже могли выдать аванс, если новый сотрудник нуждался в деньгах. Большинство нуждалось, поскольку в массе своей рекруты — это вчерашние выпускники без гроша за душой, а жизнь в Японии была недешевой.
Мы с Мел работали на «Эйч-Ти» почти четыре года, так что этот год был, по всей видимости, последним. Мел уже настроилась на возвращение в Штаты через три месяца, когда истекут наши контракты. Именно поэтому я и организовал эту поездку на Фудзи. Пожить в Японии и не взойти на гору — это ведь все равно что ни разу не увидеть Эйфелеву башню, живя во Франции, или не посетить пирамиды, будучи в Египте.
Машина перед нами замигала поворотником и свернула с главной улицы.
— Куда поехал Хонда? — спросил я. Он предпочитал, чтобы окружающие звали его по фамилии — обычная практика среди японцев старшего поколения.
— Не знаю, — ответил Томо. — Поеду за ним.
Мы проследовали за минивэном Хонды по лабиринту улочек и остановились напротив железнодорожной станции. Здание — деревянный каркас, оштукатуренные стены, коричневая гонтовая кровля. Такое смотрелось бы гармоничнее где-нибудь в швейцарских Альпах, а не здесь, в сельских районах Японии. На станционной парковке было так же пустынно, как и в остальном городе. Хонда затормозил перед главным входом. Мы остановились сразу за ним.
— Ты не знаешь, зачем он сюда приехал? — спросил я у Томо.
Томо покачал головой.
— Хочет надувать меня. — Он бегло говорил по-английски, но постоянно путал склонения, числа и формы глаголов.
Я посмотрел назад. Мел все так же крепко спала.
— Посиди с ней, — сказал я Томо. — Пойду выясню, что происходит.
Я вышел из машины. Воздух освежал и пах осенью. Мое любимое время года. Оно всегда навевает воспоминания о детских забавах на Хэллоуин, о том, как мы мастерили пауков из кухонных ершиков и бумажные привидения, а вечером клянчили конфеты у соседей.
Я подошел к машине Хонды. Водитель и пассажиры уже покинули авто и стояли на улице, потягиваясь и разминая мышцы. Хонда носил красную куртку и штаны цвета хаки со складками на поясе и плотными манжетами на штанинах. У него была густая черная шевелюра с проседью на висках. Его плоскую переносицу венчали очки в тонкой металлической оправе. Хонда работал в японской строительной компании и утверждал, что встречался с Дональдом Трампом в его «Трамп Плаза» во время командировки в Нью-Йорк. Он рассказывал, что дочь Трампа лично проводила его с коллегами в кабинет отца. Не дожидаясь, пока посетителей представят официально, эпатажный здоровяк вскочил из-за стола и громогласно заявил: «Вы хотите со мной сфотографироваться, да? Подходите, парни!» Что это было — стереотипы о падких до фотовспышек азиатах? Или мания величия в чистом виде?
У Нила были короткие русые волосы, и он не любил бриться — его нижнюю челюсть почти всегда покрывала щетина. Как и Хонда, он носил очки, правда, предпочитал модную черную оправу. Нил жил в Японии вот уже двадцать лет и все это время преподавал английский как иностранный. Он был достаточно замкнутым человеком, и мне никак не удавалось поболтать с ним по душам.
Из рассказов коллег я узнал, что Нил когда-то приехал в Японию со своей первой женой, Киви, чтобы скопить на семейный дом в Веллингтоне. Это было в те времена, когда курс иены взлетел до небес, а новозеландский доллар падал день ото дня.
В какой-то момент у Нила закрутился роман со студенткой, лет на десять его младше, — значит, ей на тот момент было около двадцати двух. Супруга прознала про интрижку, вернулась в Новую Зеландию и развелась с ним, забрав все их совместные сбережения. А Нил остался здесь. Он жил от зарплаты до зарплаты, как делало большинство иностранных учителей, независимо от возраста, и, насколько я мог судить, наслаждался беззаботной жизнью.