— Итан?
Я подошел ближе. Она сидела, обняв колени руками, и курила вовсе не сигарету — запах был едкий и резкий.
— Привет, — сказал я.
Она молча протянула мне косяк. Я, на секунду замешкавшись, взял его двумя пальцами. В последний раз я курил траву еще в Штатах. Здесь, в Японии, достать марихуану было не проще, чем грибы. Но, кажется, это было ровно то, что мне сейчас требовалось.
Бухнувшись на землю рядом с Ниной, я сделал долгую затяжку. Нина не подмешала в траву табака, за что я испытал к ней искреннюю благодарность. Я не выдыхал до тех пор, пока щекотание в горле не дало понять, что я сейчас разражусь приступом кашля, и только тогда ровно и медленно выпустил из легких дым.
— Где Бен? — спросил я.
— Пошел в палатку полежать.
— И как он? — Я передал Нине косяк.
— Нормально.
— Его все еще?..
— Не отпускает? Сам виноват. Я ему говорила не есть много, но он всего хочет побольше.
— Ты была, когда они это ели?
Она кивнула.
— Где Джон Скотт их нашел?
— Под поваленным деревом. С Беном, знаешь ли, такое уже было…
— Недавно?
— На вечеринке Полной луны в Тае. Там был грибной бар. Мы туда пошли большой компанией, заказали милкшейки с грибами. Всем было весело, но, чтобы выйти из бара, надо было спуститься по очень узкой и крутой лесенке. И там нет перил. Реально опасно. Бену стало страшно, и он стал говорить, что не сможет спуститься. Мы начали подшучивать над ним, говорили, что оставим его в баре. И его накрыло.
— И на кой черт он снова их наелся?
— Джон Скотт сказал, что эти грибы слабые и его не скрутит. — Нина затянулась и снова передала мне косяк.
Я опять глубоко затянулся.
— Можно кое-что у тебя спросить, Нина?
— Ты можешь спрашивать все, что хочешь, Итан.
— Почему вы с Беном приперлись в Лес Самоубийц? Это ведь совсем не туристическое место.
Казалось, она задумалась над вопросом.
— Бен захотел.
— Но зачем? Просто так?
— Бен… Короче, один человек покончил с собой. Очень близкий для Бена человек. — Она пожала плечами. — После этого он стал одержим темой самоубийств. Смотрел фильмы, читал книги, все, что мог найти. Я думаю, он хочет разобраться во всем, понять, почему люди избирают этот путь. И когда он услышал об этом месте, то решил посмотреть своими глазами. Увидеть, поможет ли ему этот лес понять хоть что-то. Понимаешь?
— Думаю, да.
— А что насчет тебя, Итан? Почему ты здесь?
— Потому что вы нас позвали.
— У тебя нет никакой тайной страсти к суициду?
Я замешкался.
— Нет. Никаких страстей.
— Хорошо. А что ты тут делаешь?
— Ты имеешь в виду, не в лагере?
— Ага, в одиночестве.
Я и забыл, что они с Беном не присутствовали при последнем разговоре.
— Я поссорился с Мел.
— Когда?
— Минут сорок назад.
— И что, ты всегда гуляешь по лесу один по ночам?
— Тут не особо много мест, где можно прогуляться.
— Ты давно встречаешься со своей девушкой?
Мне показалось странным, что Нина назвала Мел моей девушкой. Она знала, как ее зовут. Я же не называл Бена «твой парень». Или называл? Я не мог вспомнить. Голова затуманилась.
Я протянул Нине остаток косяка. Она отказалась, так что я погасил его о землю.
— И? — протянула она.
— Какой был вопрос, прости?
— Вы с девушкой давно встречаетесь?
— Почти четыре года.
— Ты американец?
— Ага.
— Никогда не встречалась с американцем.
Я моргнул.
— Я встречалась с немцем, итальянцем и… хм, с греком. Американца не было.
Я начал хихикать. Очень тихо — я не хотел, чтобы нас услышали в лагере.
— Что смешного?
— Не знаю.
— Ты под кайфом уже!
— Наверное.
— И что насчет тебя?
— Что насчет меня?
— Ты встречался с американкой?
— Я встречался с американкой. Мел — американка.
— О, понятно! А с кем еще? Из какой еще страны?
— Ни из какой.
На этот раз захохотала Нина.
— Что? — обиделся я.
— Ты всемирный девственник, Итан.
— Всемирный девственник, значит?
Она кивнула.
Ну что ж, так тому и быть.
— Да, — поинтересовался я, — ты говорила, у тебя в жизни был плохой опыт каучсерфинга. Что случилось? В смысле, если это слишком личное, то я не настаиваю, просто интересно.