Мои мысли обратились к Нине. Я не мог избавиться от ощущения, что она знала о тех снимках в своем фотоаппарате, помнила о них и хотела, чтобы я их увидел.
Но зачем?
У меня разыгралась фантазия. Мы вдвоем под деревом, курим анашу. Она передает мне камеру, и я вижу снимки. Однако в этот раз я обратил на них внимание.
— Что ты скажешь, Итан? — спрашивает она.
— У тебя красивое тело.
— Тебе нравится моя грудь?
— Она классная.
— Хочешь увидеть ее в реальности?
Она встает и увлекает меня глубже в лес, где мы начинаем раздевать друг друга. Сняв с нее все, я обнаруживаю, что под одеждой скрывалось сухое, разлагающееся тело, только кости, проступающие через посеревшую дряблую кожу…
Я открыл глаза. Я находился в состоянии между сном и явью, проплывая через этот обманчивый, изменяющийся мир. Хотя я глядел на темный купол палатки, я ясно видел труп повесившегося мужчины. Холодный, липкий ужас охватил меня, будто смерть преследовала меня даже здесь. Мне хотелось обнять Мел, прижаться к ней, почувствовать ее тепло. Но я не мог. Мы были в глупой ссоре по поводу несуществующей измены.
Я закрыл глаза и повернулся на бок.
Утро наступит еще не скоро.
15
Мы на общей кухне нашего гестхауса в Синагаве. Я стою возле плиты, готовлю завтрак для себя и Гэри. Яйца в сковородке взбиты, как Гэри любит, бекон обжарен до хруста. Гэри восседает за столом: черные кудри, прямой нос, зеленые блестящие глаза. На нем бело-красная форма «Медведей Хэрши», на груди надпись «Капитан», на спине — его номер «14». Он даже надел коньки, лезвия на них защищены резиновыми накладками. Мы часто так делали в детстве: надевали перед игрой или тренировкой всю амуницию еще дома. Тогда наш отец, часто страдающий по выходным похмельем, мог поспать на полчаса дольше.
— Почему ты оделся, Гэри? — удивляюсь я. — Ты так не делал со времен юниорской лиги.
— У меня тренировка сегодня утром, старина.
— Но почему ты не переоденешься в спорткомплексе?
Он нахмурился.
— Я опаздываю.
— Да какая разница? Это ж тренировка.
— Нет, старина. Я опаздываю в другое место.
— Куда?
— У меня важная встреча.
— Встреча?
Его недовольство усилилось, теперь он уже выглядел то ли раздосадованным, то ли напуганным.
— Я не могу тебе рассказать. — Он встал. — Мне нужно идти.
Меня захлестнул страх: я знал, куда бы он ни направлялся, я его больше не увижу.
— Подожди! Гэри! Ты не поел, хотя бы завтрака дождись!
— Не сожги омлет, старина.
И он удаляется. Я стою, уставившись на его стул, мне так хочется, чтобы он вернулся. Тут в коридоре показывается Нина, она направляется в душевую. Душевая у нас рядом с кухней, тут же стиральная машина, требующая монету за работу. Тельняшка свободно болтается на Нине, закрывая бедра до середины.
— Доброе утро, Итан! — приветствует меня Нина.
— Доброе! — отвечаю я с улыбкой. — Ты разминулась с моим братом Гэри.
Мне жаль, что она не познакомилась с Гэри.
— Ох, какая досада!
— Завтракать будешь? У меня лишняя порция.
— Я бы не отказалась от тостов. Где твоя девушка?
— Я не знаю.
Я действительно не знаю. Мел нет рядом. Мне бы следовало беспокоиться гораздо сильнее, поскольку Мел никогда не ночует вне дома, не предупредив меня. Я знаю, что она все еще держит на меня обиду из-за всей этой истории с Шелли, но мне неохота разбираться с этой проблемой сейчас.
— Тебе следует на ней жениться, Итан.
— Я знаю.
— Ты готов?
— Неуверен.
Нина исчезает в душевой. Вода шумит в старых стоках. Я снова один.
Я перемешиваю яйца и переворачиваю бекон. Ставлю два ломтика хлеба в тостер. Цельнозерновой пшеничный хлеб в Японии так же сложно найти, как настоящий майонез или зубную пасту с фтором.
Нина зовет меня. Ей нужно полотенце.
Я беру в комнате чистое и подхожу к душевой. Стучу в дверь.
— Тут не заперто.
Захожу. В душевой небольшое пространство, где можно переодеться, затем сама кабинка. Нина стоит под струей воды в белом бикини. Я вешаю полотенце на крючок для одежды.
— Удивлен? — спрашивает она.
— Чему?
— Тому, что я в купальнике?
— Нет, — отвечаю я, хотя это и выглядит очень странным.
— Хочешь, я сниму его?
Пар стоит стеной, я чувствую, какой влажный воздух.
— Твои тосты готовы.
— Спасибо, Итан.