Его голова как будто увеличилась в размерах. Потом я осознал, что это не так, просто его шея вытянулась и выглядела тонкой. Под весом Бена петля проскользнула вверх по шее и затянулась под самой челюстью, сминая мягкие ткани горла и пережимая позвонки. Глаза были закрыты, язык, толстый, темно-пурпурного цвета, торчал из черного провала рта. На таком расстоянии я не мог рассмотреть, и мне показалось, что его лицо покрыто сотнями маленьких красных ранок, как при оспе. Через мгновение я сообразил, что это проступили не выдержавшие давления капилляры.
Посреди лесного спокойствия его висящее тело было похоже на тряпичную куклу. Только не видно было ниток, тянущихся от рук и ног марионеточного Бена к невидимому мастеру. Лишь веревка, жуткая веревка, была натянута, словно струна, и слабо поскрипывала под весом тела.
На Бене была та же одежда, что и вчера. Джемпер расстегнут, и я видел надпись на футболке: «Мясо — это убийство! Вкусное, очень вкусное убийство». Эта безобидная вегетарианская шуточка смотрелась теперь страшно и неуместно. Джинсы по внутренним сторонам бедер окрасились в темно-коричневый цвет, это значило, что, агонизируя, Бен успел обмочиться и выпустить содержимое кишечника.
Последняя деталь напомнила мне о давно виденном документальном фильме о смертных казнях. Значительная его часть была посвящена именно смерти через повешение, поскольку этот способ был узаконен в более чем шестидесяти странах мира, включая отдельные штаты США.
Я вспомнил рассуждения о том, что целью идеально выполненной экзекуции было сломать шею и повредить спинной мозг приговоренного. Смерть мозга в этом случае наступала через две минуты, а полная клиническая смерть — через двадцать минут. При этом жертва мгновенно теряла сознание и почти не испытывала мучений. Если же палачи ошибались в расчетах, и свободный ход веревки был недостаточным, то висельник долго умирал от удушения. И наоборот: если высота падения тела при выбивании опоры была слишком велика, то казненному могло даже оторвать голову.
Я не мог не размышлять о том, как умер Бен: быстро и безболезненно или же долго мучился, корчась в кошмарном танце.
Внезапно та пустота, в которой я находился наедине со своими мыслями, исчезла, и я снова оказался в лесу. Я обнимал Мел. Она что-то бубнила мне в плечо. Сначала что-то вроде: «Этого не может быть». Потом я разобрал: «Я не могу здесь больше оставаться».
У меня за спиной ломались и трещали кусты. Издавая странный мычащий звук, к нам выбежала Нина. Она застыла перед телом, будто не в состоянии прикоснуться к нему. Нина уже не мычала, а тонко и пронзительно скулила.
Появились Джон Скотт и Томо. Джон помешкал секунду, выругался себе под нос и полез на сосну. Он яростно схватился за узел, завязанный на ветке, но ничего не мог с ним сделать.
Активность Джона вывела меня из ступора.
Может быть, Бен еще жив?
Это невозможно, но вдруг…
Я разжал объятия и подошел к Бену. Обхватив за талию, я приподнял его так, чтобы освободить горло от давления петли. Его тело уже затвердело и напоминало манекен. Зловоние, которое оно распространяло, вызвало приступ тошноты. От него воняло даже не дерьмом, пахло стухшим мясом, будто он выпустил в штаны все свои внутренности.
— Дай мне нож! — закричал я Мел, тут же вспомнив, что забыл его возле провала. — Камень! Что-нибудь!
Томо и Нил кинулись в разные стороны. Джон Скотт продолжал колдовать над узлом. Я оставался на месте, держа Бена на весу. Он был необыкновенно легким, что, впрочем, можно было списать на адреналин, захлестнувший меня. Почему-то ход моих мыслей казался спокойным и последовательным.
— Он уже мертв! — воскликнула Мел. — Мертв!
Нина упала на колени, протянув руки к Бену. Ее поза была странной, какой-то религиозной, будто она возносила ему молитвы.
— Он мертв! — плакала Мел.
Я знал, что она права — это было ясно как белый день, — но почему-то продолжал хвататься за последнюю надежду, какой бы нелогичной она ни была.
Джон Скотт победно закричал вверху, и тело Бена начало валиться на меня. Я попытался осторожно положить его на землю, но не смог, и труп рухнул, как бревно.
Я опустился на колени, приложил пальцы к его шее. Подождав, прижался ухом к груди.
Поглядев на Нину, я покачал головой.
19
Наше смятение немного улеглось, хотя все были взвинчены до предела. Сознательно или нет, но мы отошли от Бена на несколько метров и столпились, стараясь держаться к нему спиной. Смерть наступила недавно, но все же это была смерть. Никто не хотел иметь с ней дела.