Мел попыталась высвободить руку. Я осознал, что слишком сильно сжал ее. Разжав ладонь, я обнаружил кровь — следы от ногтей Мел, впившихся в кожу.
— О господи, — бормотала Мел. — Господи, господи, господи…
Нина вновь исчезла в своей палатке.
— Успокойтесь все, — сказал Джон Скотт командным голосом. — Это просто… Может быть, кто-то пришел сюда распрощаться с жизнью.
— Почему она кричит? — сиплым голосом спросила Мел. — Что с ней там делают?
— Может, она напугана.
— Напугана? — переспросил я.
— Тем, что пытается себя убить.
— Если у тебя будет петля на шее, ты не сможешь кричать.
— Может, она не повесилась. Может, она отстрелила себе пол-лица, как ты рассказывал.
— Ты выстрел слышал?
— Нет. Но… Ты понял, о чем я! — отрезал Джон Скотт.
Нина вылезла из палатки с рюкзаком за спиной. Все мы взглянули на нее.
— Нам нужно уходить, — заявила она будничным, ничего не выражающим тоном.
— Нина, мы не можем уйти, — ответил я. Нам некуда идти.
— Они здесь повсюду!
— Нет, Нина. Никого нет. Джон Скотт прав, это просто какая-то девушка, которая неудачно пыталась покончить с собой. Возможно, она приняла яд или успокоительное, и что-то пошло не так…
Нина выругалась на иврите и направилась прочь от костра.
— Нина! — Я поднялся с места и догнал ее. Схватив за руку, я повернул Нину к себе лицом. Она пыталась вырваться, но я держал ее за плечи.
— Нина! Тебе нельзя уходить!
— Я здесь не останусь!
— Это просто женщина.
— Ты знаешь, что это неправда.
— Это просто женщина.
— Отпусти меня.
— Ты потеряешься!
Она пыталась сбросить мои руки с плеч, но я только усилил хватку.
Нина глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Итан, — произнесла она с железной уверенностью, — уйди с моей дороги. Ты не можешь удерживать меня против воли.
— Куда ты собралась?
— Подальше отсюда!
— Куда? — Я резким движением обвел рукой темные деревья. — В чащу? Одна?
В глазах у нее мелькнула искорка сомнения, и я продолжил атаку:
— Там ни капли не безопасней, чем здесь, возле костра.
— Я не могу здесь оставаться.
— Потерпи до утра. До рассвета пара часов. Тебе не обязательно ложиться спать. Можешь посидеть возле костра. Мы можем все сидеть возле костра. Только пара часов, Нина.
— Нет. — Она снова попыталась высвободиться, хотя теперь уже с меньшим рвением.
Я отпустил ее.
— Пойдем к костру, Нина. Там безопаснее.
Хотя ее глаза еще блестели от испуга, было заметно, что паника проходит.
Мы вернулись в лагерь. Нина, не сказав никому ни слова, скрылась в палатке и застегнула молнию. Я снова присел к костру. Следующие несколько минут оказались размытыми, будто я находился под водой. Мы ожидали повторения воплей, но ничего не услышали. Томо, что удивительно, так и не проснулся. Нил тоже продолжал дремать.
Из палатки Нины раздались всхлипы. Она рыдала все громче. Джон Скотт смотрел на ее палатку, но я не мог разглядеть выражения его лица. Мел терла глаза, и я понял, что она тоже ревела.
— Иди спать, — сказал я ей спокойным голосом.
— Это правда была просто женщина?
— Да.
— Это не…
— Конечно нет. Теперь иди поспи.
— Я не хочу спать без тебя.
— Но я не могу, сейчас моя смена.
— Тогда я с тобой посижу.
— Ляг поспи. Чем скорее заснешь, тем быстрее наступит утро.
Это убедило Мел. Она чмокнула меня в щеку и вернулась в палатку, оставив вход открытым.
Рыдания из соседней палатки стали тише, потом и вовсе прекратились. Джон Скотт вглядывался в лес, туда, откуда доносились крики. Мне хотелось поговорить с ним, обсудить случившееся, понять, откуда доносился этот вопль. Но наш разговор могли услышать девушки. Пока не время.
Я лег, положив голову на рюкзак Мел, посмотрел на часы. До моей смены еще час. Я закрыл глаза в слабой надежде заснуть. Мне казалось, что у меня не получится, но стоило попытаться. Я представил картину: женщина бьется в спазмах и конвульсиях, крутится на земле, бледный юрэй, отчаявшись, летит сквозь деревья, голова запрокинута назад, рот распахнут, образуя черный провал… Представлял десятки возможных картин, навеянных этим криком. Потом незаметно провалился в сон.
25
Я проснулся от того, что все тело ныло. Небо слегка посерело, ночь сдавала позиции. Предутренний холод пробирал меня до костей. Земля была твердая, как цементный пол, и впивалась в бока. Мочевой пузырь был переполнен и давал о себе знать острой болью, но я не решался встать — если я сделаю это, то уже не засну до самого утра.