Я хотел изложить это Мел, но не смог найти подходящих слов, поэтому просто пробормотал:
— Да, стремное местечко.
— По таким вот поездкам я буду скучать, когда мы уедем домой. Почему мы так редко выбираемся куда-нибудь?
— Потому что мы работаем с утра до ночи.
— Потому что мы до сих пор в «ЗППП». У нас было бы больше выходных, работай мы в другом месте.
Она всегда называла так «Эйч-Ти» — «ЗППП». Ее персональная шутка. Очередная фразочка из тех, что подхватываешь однажды, а потом не можешь от нее избавиться.
— Знаешь, — продолжала она, — моя подруга Франсин работает в университете, и у нее шесть месяцев отпуска. Шесть месяцев! Полгода вне офиса. И она при этом получает больше, чем мы с тобой.
— Мы можем подать резюме в университет, если хочешь.
— Уже слишком поздно, мы так долго прожили в Японии.
Я ничего не ответил.
Она взглянула на меня, видимо, решив, что я разозлился (хотя я и не думал об этом), и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в щеку.
— Спасибо, — улыбнулся я.
— Не передразнивай меня.
— И не собирался. Мне просто это нравится.
Она улыбнулась и сказала:
— Мне надо поговорить с Джоном.
Я взглянул на Джона Скотта, который шел перед нами и рассказывал что-то Томо.
— Хорошо.
Она ускорила шаг и вклинилась между собеседниками. Джон Скотт обнял Мел за плечо и сказал что-то, что заставило ее рассмеяться. Потом он опустил руку, но мне показалось, что он обнимал мою девушку до неприличия долго.
Место Мелинды рядом со мной занял Нил Роджерс. Он насвистывал старую мелодию времен Гражданской войны в США. Сейчас все называют ее «Муравьи на марше», а как она называлась на самом деле, я бы никогда и не вспомнил.
Я бросил на него осторожный взгляд.
За глаза, перемывая Нилу кости за обедом, коллеги любовно называли его «Нелли», «мистер Роджерс» или даже «эта сучка Киви». Наш коллега из Канады Дерек Миллер шел еще дальше и именовал его «этот чудила» и «сексуальный маньяк». Возможно, что это уже за гранью, но чудилой Нил действительно был, и преизрядным. Я думаю, он бы даже признал это, спроси кто-нибудь его личное мнение на этот счет. Он не носил очки на ленточке или что-то в таком роде, но удивлял окружающих парой-тройкой примечательных привычек.
Например, он каждый день надевал один и тот же костюм. Я вычислил это по маленькой дырочке возле левого кармана. Телефон он постоянно держал в поясной сумке, как капитан Кирк из сериала «Звездный путь», который никогда не расставался со своим бластером. Еще Нил всегда ел одну и ту же еду в одно и то же время. Если он работал днем, то это были рис, бобы, орехи и какой-нибудь салат. Если случалось проводить за работой вечера, он ел рис, кусочек курицы и несколько свиных димсамов. Нилу готовила жена, и он приносил свои обеды в пластиковом контейнере, на котором черным маркером было написано его имя.
При этом из двадцати с чем-то преподавателей в нашей школе Нил всегда был самым популярным. По крайней мере, у него чаще всего брали частные уроки. В нашем заведении учили английскому всех, от мала до велика. Большую часть студентов составляли сонные менеджеры, которых принуждали изучать английский начальники, и скучающие домохозяйки, искавшие, с кем бы перекинуться словечком. После нескольких лет преподавания, устав от однообразных занятий, мы просто не могли заставить себя вести дополнительные занятия и в сотый раз объяснять простое прошедшее время отстающим студентами.
Но Нил — другое дело. Из него просто хлестала безумная энергия. Нил был похож на экзальтированного телеведущего из утреннего шоу для самых маленьких. На американском ТВ долгое время шла такая передача со священником-баптистом по имени Фред Роджерс в роли ведущего — поэтому мы и называли Нила «мистером Роджерсом». Из-за этой самоотдачи студенты очень любили его. Они знали, что Нил всегда выкладывается на все сто.
— Как думаешь, зря мы это затеяли? — спросил я, в основном для того, чтобы прервать его выступление.
Он взглянул на меня.
— Ночевать здесь?