— И последнее, — сказал я, открывая бутылку. — Будет жечь. Готов?
Джон открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на ногу. Осталась большая рваная кровоточащая дыра, но по крайней мере кости не было видно.
Он кивнул.
Я вылил все, что оставалось в бутылке, на рану. Джон Скотт забился в конвульсиях, застонав сквозь крепко сжатую челюсть. Я обернул окровавленную тряпку вокруг раны, приложил трубку каркаса палатки и закрепил импровизированную шину веревочной оттяжкой.
Джон откинулся на спину. Он взмок от пота и тяжело дышал, но я решил, что теперь ему ничто не угрожает.
Какая-то часть меня радовалась удачной операции, но другая часть сознания напоминала, что празднование преждевременно. Правильно мы сделали или нет, но теперь Джон Скотт не может передвигаться, а это сокрушительный удар по нашему плану побега.
29
Мы почли за лучшее не возвращать Джона Скотта назад в лагерь, а принести поближе Нила, чтобы следить за его состоянием. Затем девушки занялись бесконечными порезами Джона, покрывавшими его руки, лицо и торс. Поскольку у нас не было ни чистой воды, ни алкоголя, чтобы обработать раны, они просто прижимали порезы тряпкой, пытаясь остановить кровотечение. Невидимые до сих пор ссадины начали проявляться по всему телу. Его правое плечо стало изжелта-коричневым, а область чуть ниже трусов на правом бедре покраснела. Я поглядывал на левую ногу ниже перелома. Если голень станет холоднее или бледнее, это может означать, что поврежден нерв или какой-то важный сосуд. По счастью, нога, насколько я мог судить, лишь слегка опухла.
Он чертовски удачлив, думал я, свалиться с такой высоты и отделаться лишь сломанной ногой, пусть даже и с тяжелым открытым переломом. Тем не менее он был еще далеко не в безопасности: риск инфекции при открытом переломе крайне велик, тем более в лесу, при отсутствии антибиотиков. Кроме того, у него может открыться внутреннее кровотечение, о чем мы можем даже не подозревать. Сейчас есть три варианта развития событий: врачи воткнут Джону Скотту в кость металлический прут, и до конца жизни он будет звенеть в аэропорту; хуже будет, если начнется гангрена и в больнице ему отрежут ногу; самый худший вариант — начнется заражение крови, и Джон Скотт помрет или получит органическое повреждение мозга.
Было ясно, что нам нужно как можно быстрее доставить Нила и Джона в больницу. К сожалению, полиция, кажется, не спешила нас спасать, поэтому шансы оказаться в цивилизации в этот же день стремительно уменьшались.
Желудок сводило от голода. Его явно не беспокоило ничего, кроме пищи. От сухости во рту стало больно глотать. Голова продолжала пульсировать, хотя боль уменьшилась и становилась ощутимой лишь при резком движении головой. Хотя было еще только утро, мне хотелось закрыть глаза и погрузиться в сон, забыв о происходящем. Но это был невыход.
Я расположился под сосной, обдумывая наши дальнейшие действия. Мел подошла ко мне.
— Не помешаю?
Я покачал головой, и Мел села рядом, прижавшись ко мне боком.
— Джон Скотт… он в норме.
— Хорошо.
— Ты ему ногу спас.
— Я делал то, что он говорил.
— Иначе туда могла попасть инфекция.
— И сейчас может.
Мы замолчали.
— Я хочу домой, Итан, — прошептала Мел.
— Я тоже, Мел, я тоже. — Я обнял ее и почувствовал, как что-то упирается мне в ребра. Я глянул вниз.
— Что у тебя в кармане?
Она выпрямилась.
— В кармане? Ничего.
— Мел?
Мел молча смотрела в землю, будто ожидала, что я забуду, если она не станет отвечать. У зарывшего голову в песок страуса шансы остаться незамеченным были бы, кажется, куда больше.
— Покажи мне. — Я протянул руку. Что она могла от меня скрывать? Всевозможные предположения пронеслись в моей голове за эту секунду. Может, телефон? Но нет, это бы не имело смысла.
— Ничего там нет, — повторила она.
— Тогда покажи мне.
— Нет.
— Я не успокоюсь, пока не увижу, что это.
— Господи, Итан! Ты кем себя возомнил, рабовладельцем?
— Мел, я начинаю нервничать. Что это?
— Ничего! Это просто… еда. О'кей?
Она трясущимися пальцами расстегнула карман и вытащила желтую прямоугольную упаковку. Это был «Калори-мэйт», энергетический батончик, продающийся в любом японском магазине. Год назад я впервые его попробовал, и только потому, что он упоминался в одной компьютерной игре. Главный герой игры, Снейк, постоянно уплетал такие батончики, чтобы поддерживать уровень силы и ловкости. Сделанные целиком из жиров и сахара, эти энергетические батончики, вероятно, действительно поддерживали силу и ловкость, хотя на вкус были как плесневелый сухарь.