— Мы не можем оставить никого на произвол судьбы! — упрямилась Нина.
— Господи, Нина, ты вообще слушаешь, что я говорю? Нет у нас выбора! Если мы останемся, сначала умрет Нил, потом Джон Скотт, а потом и мы. Да, и мы тоже! Ты думаешь, тебе сейчас фигово? Представь, каково тебе будет еще через сутки без еды и воды! И это в том случае, если мы не найдем тебя болтающейся на ветке.
Нина мгновенно побледнела, как лист бумаги.
Я помотал головой.
— Прости, Нина. Но с каждой минутой, что мы тратим на спор, уходит световой день. Да? Так что вопрос не в том, ночуем мы или нет. Вопрос в том, кого мы берем!
— Я предполагаю, ты хочешь оставить здесь Джона? — с вызовом спросила Мел.
— Я считаю, что состояние Нила хуже.
— Ты не хочешь взять Джона, потому что он тебе не нравится.
— Личные чувства тут ни при чем.
— Тогда я за Джона.
— А вот ты сейчас следуешь эмоциям.
— Ничуть.
— Тогда объяснишь свой выбор?
— Джон страдает от боли. Нил — нет. И мы не знаем, как обстоят дела с его ногой. Она до сих пор кровоточит. Если кровяное давление слишком упадет, он может впасть в кому или умереть от остановки сердца.
— Нина?
— Не буду я выбирать.
— Хватит жевать сопли, Нина! Джон или Нил?
Ее глаза наполнились слезами, я думал, что ответа мы не дождемся. Очень тихо она произнесла:
— Джон Скотт. Я думаю, нам надо нести Джона Скотта.
— Почему? — спросил я.
— Он моложе, — просто ответила она.
Мне хотелось переубедить их, объяснить, что мы рискуем жизнью Нила, но выбор был сделай.
Мел пошла к Джону Скотту, чтобы сообщить о нашем решении, а я отправился к Нилу.
Он был очень бледен и с трудом дышал.
— Нил, это я, Итан. Ты меня слышишь?
Он не ответил.
— Нил! Ты слышишь меня?
Он открыл глаза, сфокусировал на мне взгляд и снова прикрыл веки.
— Послушай, — сказал я, — Джон Скотт упал с дерева. Нога всмятку. Мы собираемся вытащить его отсюда, чтобы он не истек кровью. Потом мы тут же вернемся за тобой. Ты меня слышишь? Мы вернемся.
Нил не отвечал.
— Скоро стемнеет, — продолжил я, — но мы тебя вытащим. Только лежи спокойно под спальником. И никуда не уходи. Ты меня понял? Это самое важное. Никуда не уходи отсюда, чтобы мы смогли тебя отыскать.
Я не думал, что Нил сможет и три метра пройти в любом направлении, но я хотел убедиться в том, что он никуда не пропадет, если вдруг чудесным образом исцелится в наше отсутствие.
— Нил! Ты меня слышишь?
Ответа не последовало.
Я нащупал его руку под спальным мешком и легонько пожал ее.
— Скоро увидимся.
Я встал и вернулся к остальным. Кажется, у Мел с Джоном назрел спор.
— Что происходит? — спросил я.
— Джон бредит, — ответила Мел. — Он хочет, чтобы мы забрали Нила.
Я в недоумении воззрился на Джона Скотта.
— Ему хреновее, чем мне, — твердо сказал он. — Я смогу протянуть ночь в одиночестве.
— Не валяй дурака, Джон, — настаивала Мел. — Ты истечешь кровью, если…
— Это ты не валяй дурака, и валите отсюда скорее.
— Мы не собираемся…
— Ты слышишь, что я говорю?
— Джон!
— Это мой выбор, черт побери! — выкрикнул он со свирепой решимостью в голосе. — Мой, черт бы тебя побрал! Не твой. Все, тема закрыта!
Какое-то время Мел еще питала надежду переубедить Джона, наплевав на его альтруистический порыв и свободный выбор, но гремучая смесь эмоций в его взгляде — коктейль из решимости, боли и злости — заставила ее отступить.
— Эй, Итос! — Джон уставился на меня лихорадочно горящими глазами.
— Да?
— Ты правда собираешься залезть на дерево?
— Ага.
Он кивнул головой как бы в одобрение.
— Не оплошай…
30
Мы снова стояли под той же сосной, на которую пытался вскарабкаться Джон Скотт. Да, он с нее рухнул, но более подходящего для этой цели дерева в округе не нашлось. На этот раз Нина сложила руки в замок, делая для меня ступеньку, а Мел толкала в спину, и я смог взгромоздиться на нижнюю ветку с первой попытки.
Я осторожно выпрямился, придерживаясь за соседние ветки. Ствол оказался в тридцати сантиметрах от моего лица — толстый, покрытый глубокими извилистыми бороздами и блестящими каплями смолы. От него исходил резкий, насыщенный запах, который смешивался с легким розмариновым ароматом нежно-зеленых иголок.
Я начал карабкаться вверх.
Когда я смотрел с земли, казалось, что ветки равномерно растут по всему стволу. Но теперь я быстро обнаружил, что они располагаются как бы этажами и направлены немного вверх. Возможно, я и грузноват, но у меня, как и у Джона Скотта, было достаточно гибкости, поэтому я карабкался вверх довольно быстро. Руки почти сразу стали липкими от смолы, а несколько торчащих, как гвозди, зеленых иголок прокололи до крови кожу на ладонях. Я видел все неровности коры: наросты, трещины, провалы — все то, чего не рассмотришь, стоя на земле. Это зрелище почему-то напомнило мне старый красный дуб, на который я любил ребенком забираться, когда жил в Висконсине. Я часами сидел на ветвях того гиганта, собирая желуди, мое оружие против невидимых противников, сдирая кору, чтобы посмотреть на мелких жучков с зеленоватым металлическим отливом, спешащих по своим делам, или же просто любуясь панорамой наших семейных владений: пятьдесят акров земли и усадьба в викторианском стиле на горизонте — балясины, башенки, резьба, черепица.