Три лапока и зеленокожий бугай, неизвестной мне расы, приближались к месту, где был установлен медвежий капкан. Речь их была очень похожа на лаэльтскую, но какая-то, более грубая, большую половину слов я не понимал, но образы, возникающие в мозгу браконьеров, помогали их понять.
- Ребята, - бубнил зелёнокожий бугай, - зря мы сюда пришли, старейшины говорили, что где-то здесь обитает лесной хозяин. Если мы прогневаем его, то в лучшем случае будем до старости блуждать по лесам, а в худшем - нас медленно и мучительно сожрут дикие звери.
- Да чушь это всё, Рагор, - сказал один из лапоков, - всё это бабьи сказки, нет никакого лешего.
- Заткнись Вит, не шуми в лесу, - сказал самый старший из лапоков, - пойди расскажи это Рольту с дружками, они до сих пор вздрагивают от каждого шороха, и в лес совсем перестали ходить, говорят их до самых городских ворот гнала волчья стая. Хоть в этих лесах в разы больше живности, поддержу Рагора, лучше будем промышлять севернее.
- Да что вы за трусы то такие, - возмутился Вит, - мы за неделю уже более двадцати шкур здесь взяли.
- Тихо, я тебе говорю, смотри, вот наш капкан, кровь и медвежья шерсть, но медведя нет, и следов других нет, а сам бы он не выбрался, точно леший ему помог, валим потихоньку отсюда.
Когда они развернулись, и собрались уже уходить, то увидели меня. Рагор взявшись за голову застонал.
- Что тебе надо, - испуганно сказал Вит, и достал из-за пояса топор, - убирайся.
Не буду вдаваться в подробности, метелил я их долго и живописно. Как раз отработал на практике новые приёмы. У Вита целой осталась одна нога, все остальные конечности имели переломы. Остальные браконьеры еле держались на ногах, Рагор, как самый здоровый и наименее пострадавший поддерживал товарищей и всё время бубнил, прося прощения. На мой зов пришла стая волков, серые братья проследят, чтобы браконьеры максимально быстро доковыляли к своему городу.
По возвращении меня ждал сюрприз: Нанилна вернулась и даже успела прибраться и приготовить ужин. Я заметил в углу узелок с её вещами. На столе стояла уже нормальная посуда, видимо лаэльтка принесла её с собой. Ужинали мы молча, лишь после того, как Нанилна убрала посуду я спросил:
- Я очень рад тебя снова видеть, красавица, что за напасть на этот раз привела тебя ко мне?
- Ты не прогонишь меня? - тихо спросила девушка.
- Конечно же нет.
Слёзы ручьём потекли из глаз красотки, она уткнулась мне в плечо. Я посадил её на свои колени и гладил вздрагивающие плечи и шелковистые волосы. Когда лаэльтка успокоилась, она начала свой рассказ.
- Когда я пришла в поселение, все очень обрадовались тому, что я жива, родные думали, что уже больше никогда меня не увидят. Я рассказала старосте как всё было, он пообещал связаться со старейшинами лапоков и потребовать компенсации и наказания виновных, но так же он стал осторожно выспрашивать не сбежала ли я от тебя, он боялся, что если я так поступила, то ты можешь выместить свой гнев на поселении. Я заверила его, что ты сам меня проводил до опушки, это подтвердила семья Савиных, они видели нас и то как ты исчез. Вроде бы всё должно было наладиться, но односельчане стали сторониться меня, даже мать спрашивала не сделал ли ты что со мной.
- Вот же болваны, понапридумывают баек, из-за которых потом страдают их односельчане, так и хочется надавать им по шее.
- Даже на празднике меня не приглашали танцевать, а ведь раньше от желающих отбоя не было. Но хуже всего было то, что Миктах теперь стал встречаться с Литаной, а ведь мы собирались пожениться, на празднике он перебрал вина и заявил, что я шлюха лешего, и мне стоит вернуться к нему, чтобы отвести беду от поселения, он выкрикнул это при всех, и никто, даже мои родные не вступились за меня. Я быстро собрала свои вещи и ушла, боялась я только одного, что ты меня обратно не примешь.
Нанилна прорыдала до вечера, я уложил всхлипывающую красотку в кровать, она вцепилась мне в руку и попросила побыть с ней. Я сидел рядом пока она не заснула. Злость на бессердечных односельчан Нанилны клокотала внутри. Я вышел из дома, две луны хорошо освещали лес, который, казалось, был частью меня. Я так и не понял, что и как я сделал, но стал бестелесным и за минуты оказался на опушке, возле поселения Нанилны. Гнев мой бурным потоком полился на поля, корни молодых побегов взрыхливали землю, за считанные минуты поля покрылись густым подлеском, а ворота поселения открыть можно было только после того, как кто-то спустится со стен и вырубит тот небольшой лесок, который их заблокировал. Удовлетворённый я вернулся домой.