Сил у нее почти не осталось, ее движения замедлились.
- Прости меня, - тихо ответил я. Боль в сердце давила, но я, призвав воздушную магию, пробил защиту Уны и прекратил подачу кислорода. Девушка закашляла и начала быстро падать. Я устремился за ней.
Кинжал неприятно холодил кожу, а от мыслей становилось тошно. Последний раз я поцеловал Уну. Ее губы были такими же мягкими как и в наш первый поцелуй.
Невыносимая девчонка с меняющимися глазами привлекла мое внимание. У нее напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Она ворвалась ко мне в комнату в пьяном состоянии, и в тот момент ее интересовало мое тело, меня это позабавило. Танец на балу, ее невероятное платье, в этот момент я увидел в ней не просто взбалмошную девчонку, я увидел в ней красивую девушку, которая с призрением и ненавистью на лице репетировала танец. Мне так нравилось держать ее хрупкое тельце и конечное движение, где ее бедро оголяется и девчонка прижимается, выдохнув мне в ухо, приятные мурашки прошлись по телу, и я неосознанно сжал девушку. После этого мне нужно было снять напряжение, в этом мне помогла моя невеста, но даже этого было мало. Какая же она маленькая, когда я поцеловал Виорику, та засмотрелась и покраснела до кончиков ушей.
Однако почувствовав в ней проклятую сущность, я хотел убить ее, но увидя слезы на глазах, я ринулся к ней. Понимал, что поступаю неправильно, однако после поцелуя все изменилось. Уна пробудила внутри меня демона. Это означало одно – она моя истинная. Ее выброс снес меня в другую часть комнаты, и я приложился о стену. Шепча успокаивающие слова своей девочке, которую крутило от боли. Демон внутри меня метался и не мог никак помочь. Волна боли и она прижимается, кусая меня. Неприятно, но если это тебе поможет, кусай сколько хочешь.
С прядками голубых волос, разноцветными глазами и моей майке она выглядела мило, но была очень напугана. Я понимал, что директор уже знает и перенес ее на свою территорию, где я смогу ее защитить.
Но так и не защитил…
- Прости меня, лесная девочка…
Прижимая обмякшее тело Уны, я поцеловал ее в голову. Боль была невыносимой. Потеря истинной, сравнима с кипящей лавой, в которую тебя опускают.
Я сильнее прижался к Уне, и рев демона вырвался наружу. Опустившись на колени, я продолжал держать окровавленное тело, крылья находились в неестественном положении и тоже были покрыты кровью.
Я убрал локон с ее прекрасного лица, надеясь, что она откроет глаза, время шло, но чудо не происходило.
- Арен, - я услышал голос Кира за спиной.
Носитель умер и теперь ледяная магия начала распадаться, отпуская магов. Опустив оружие, все начали оглядываться, Проклятые так и остались во льдах.
Индис опустилась рядом и заплакала, обнимая окровавленное тело.
- Нет, нет Ты не могла, - истерика захватила эльфийку.
- Она не могла. Нет, Уна вставай, - кричала Индис. Подняв эльфийку с земли, Винстан прижал ее к себе, пока истерика не прошла и девушка не затихла в его объятьях.
Пробудившись от ледяного сна, все наблюдали за мной, боясь вздохнуть.
Хватит концерта. Я создал портал и перенес Уну в наше хранилище, где в шаре лежал ее фыр. Животное не дышало. Я потерял ее. Такую маленькую и такую родную. Сердце сжалось. Я положил тело рядом с фыром. Крылья занимали большую часть комнаты, некоторые перья выдраны, но они все ровно оставались красивыми, как моя девочка.
Я вышел из комнаты и, тихо прикрыв дверь, прошел в коридор, круша все артефакты, которые стояли на столе, ему больно, он злился на себя, что не смог ее уберечь. Статуэтки и украшения полетели на пол.
- Арен, - на пороге стоял отец.
Сквозь пелену злости я смог сфокусировались на фигуре императора, все плыло и качалось.
- Эта боль утихнет? – спросил у него.
- Никогда, - сухой ответ отца.
- Тем лучше, - сказал я и кинул стул в стену.
Отец разрешил мне вести себя таким образом, но только в этот раз. Я должен буду научиться сохранять спокойствие.
27 Боль
Дед Арена – Руклин – потерял рассудок после смерти жены. Этого Арен боялся больше всего. Он боялся забыть Уну, боялся, что это боль уйдет, и он потеряет связь с истинной.