Аспид стоял, молча, угрюмо глядя на меня. Размышлял видимо.
Сделаем так, — не дожидаясь пока доразмышляет, сказала я, — ты назовешь мне причину, по которой Гыркулу покалечил. Настоящую причину. И учти — я ведьма, коли солжешь я увижу.
Судя по взгляду вновь суженных глаз, аспид об этом знал. От того и говорить не спешил, то ли слова подыскивал, чтобы обойти камень правды ручейками лжи.
— Аедан, — я смотрела прямо, — я не буду тонуть в болоте лжи и недомолвок. Назови причину, или уходи из моего леса.
Он усмехнулся, сверкнули зубы кипенно-белые, плавный шаг ко мне сделал аспид, и нависнув надо мной громадой своей, тихо произнес:
— Исподнее.
Что?!
Выражение моего лица видимо отразило весь испытуемый шок, потому как нависать аспид перестал, скривился досадливо, на мою недогадливость сетуя, головой покачал укоризненно и пояснил:
— Договор с Гыркулой на исподнее. Твое, я так понимаю?
М-да.
Я стояла, молча взирая на аспида, и не ведая — правду ему сказать, или еще раз затрещиной наградить, теперь уже не в испытательных целях, а исключительно в морально-удовлетворительных для меня. Да только тут не о себе думать надобно было — о деле что начала, о лесе, что в спасении нуждался, о мире среди моих бравых воинов. И в таком контексте, после мрачных раздумий, решено было правду сказать.
Тяжело вздохнув, пожала плечами, да и уведомила:
— Свое исподнее мне в карты проиграли сыновья графа. Два сына. Естественно ушли они в нем, я на нагие телеса упыриные смотреть не нанималась, так что за вампирами остался долг. Священный карточный долг. А вампиры терпеть не могут быть кому-то должными. Вот и все.
Выражение лица аспида стало непередаваемым. Оно в принципе было непередаваемым, сейчас же глаза более не зауживались, они скорее слегка округлились, ну и в позе аспида появилась некоторая растерянность, и в целом…
— Я… я… ты… — ничего более аспид произнести не смог.
Зато меня словно леший за язык дернул.
— Подводим итог — аспиды практически исчезли с континента по причине своей атипичной агрессии при любом упоминании ведьминских труселей. Жаль, я больше не ведьма, а то знаешь ли, господин Аедан, хорошее научное исследование вышло бы. А впрочем…
Тут я вспомнила про договор с Лесной Силушкой. Она меня пожалела, узрев в виде полуживом, но как оклемаюсь… Может Гиблым яром откупиться получиться?
— Впрочем? — подтолкнул меня к продолжению аспид.
М-да, мне он больше нравился пребывающим в шоке. Поспокойнее как-то было на душе. А теперь вот опять — в глаза в упор глядит пристально, вид опасный, взгляд проницательный.
— Впрочем, это неважно, — я обессилено прижалась к стволу сосны, с каждым вдохом втягивая в себя силу соснового бора. — Дай мне клятву.
Хмыкнув, аспид вопросил:
— Что не буду впредь твоих воинов калечить?
Хм.
— Тогда две клятвы, — улыбнулась я.
— Дважды поклясться, что не буду твоих воинов калечить? — уже несколько издевательски поинтересовался Аедан.
Одарив его скептическим взором, уточнила:
— Один раз поклянешься в том, что разговор про исподнее останется между нами. Это чести. Не сказала бы тебе ни слова, но ты раз уж пришлось, клятву дашь о неразглашении. Второй — что излечишь Гыркулу. Если уж меня сумел, да так споро, значит и с вампиром управишься. А клясться в том, что никому из воинов моих вред не причинишь — не стоит. Потому как если причинишь… — договаривать я не стала.
Аспид не стал спрашивать.
Несколько секунд он смотрел на меня неуловимо потемневшим взглядом, затем поклонился, развернулся и ушел. Сам. Ногами. Я вслед смотрела, пока не скрылся за стройными соснами, после сползла наземь. И сидя под деревом, просто дышала, успокаиваясь и восстанавливаясь.
А потом началось!
Сначала прибежали зайцы — и долго, во всех выражениях и жестах ругали злыдней, ауков и анчуток. Призрачная нечисть, как оказалось, прямо вот с утра по раньше, как только пир закончился, принялась отрабатывать навыки запугивания… на волках.
Волчьи стаи в известность леший поставил, стало быть, тренировку разрешил, но не только волки в лесу обитают, имелись и непредупрежденные о тренировочно-боевых действиях. Так с перепугу зайцы ломанулись прочь, а птицы вообще улетели гнезда побросав.
Когда умчались с трудом успокоенные зайцы, заявились волки. Серые были очень довольны происходящим, а ко мне явились исключительно с одной целью — спросить, где аспид, потому как им требовалось доложить об успешном проведении операции.