— Какой, спрашиваешь? Волки начали держаться рядом с моей хижиной. Они поняли, что им тут ничего не угрожает. После этого я наконец мог выследить тех охотников и прогнать. Одного волки даже загрызли. Я их сначала побаивался, но понял, что меня — кормильца и спасителя — они не тронут. Охотники здесь больше не показываются. А знаешь, волки умнее собак и преданнее, хорошие они животные, поверь.
— Я этого и не знал, — мне неизвестно почему стало тревожно, как будто кошки на душе скребли. Подумаешь, Кузьма волков подкармливает, и они его не трогают, в безопасности он, а вот я в этом был не уверен.
Он продолжал рассказывать о том, как лося спас и помог ему, как медвежонка к берлоге отвел. Все его истории интересные, и кое-где проступал страх от того, что он зверей слушает. За все время разговора он не обмолвился о себе, кто он такой и откуда. Я просто не знал, что это за человек, и улыбаться он начал как-то нехорошо. Я старался не обращать на это внимания. Вблизи, под окном послышался волчий вой, такой протяжный и противный. Было ощущение, что они голодные. И за ним последовали другие. Каждый выл по очереди, они будто звали кого-то. Я посмотрел на Кузьму, он улыбался. Выйдя из-за стола, он подошел к двери и сказал:
— Сейчас вернусь, только узнаю, что у них стряслось.
Меня трясло от страха. Так добрые люди не улыбались — улыбкой человека, который готов убить. Теперь я понимал, почему мне сказали не сворачивать, но почему я не хотел в это верить, не знаю. Вой стих, и я облегченно вздохнул. Зря только накручивал себя. Скрипнула дверь, я невольно вздрогнул. Это оказался старик, и тут моя кровь застыла, а сердце готово было остановиться. У него в руках было ружье, направленное на меня. Мне впервые стало очень страшно за свою жизнь. Не просто страшно, меня сковал дикий ужас. Я ничего не мог сказать и спросить. В горле застрял ком, а во рту пересохло. Старик подошел ко мне и приставил ружье ко лбу:
— Друзья хотят покушать, пойдем, приятель, в лес.
Мне было страшно, я не хотел выходить туда к волкам, постепенно понимая, что ужином для этих плотоядных буду я. Лесник подталкивал меня ружьем к выходу, и сбежать я не мог — выстрелит и убьет. На ватных ногах я вышел на улицу из тёплого уютного домика на холодный и мокрый ветер. Ночь заставляла меня паниковать сильнее, хоть я и старался держать себя в руках, пытаясь найти выход, которого не было видно.
Постепенно мы уходили вглубь леса, тихо шелестящего листвой. Чем дальше мы уходили от хижины, тем сильнее становился вой диких и голодных волков. Мы вышли на опушку, и я услышал за спиной короткий звонкий свист — приглашение на ужин. Чёрт, я не могу сбежать! Или всё-таки попытаться? Я видел, как постепенно собирались волки. Считать я их не стал, но было их немного больше десятка. Самый крупный стоял во главе. «Вожак», — подумал я и оказался прав. Ну почему я не поехал на машине? Решил денег сэкономить, дурак! Теперь буду жизнью расплачиваться за свою ошибку. Нужно попытаться сбежать и забраться на дерево. Там волки меня не достанут, и потом я смогу уйти, но мои вещи остались в хижине. Чёрт, ведь он всё, продумал, зараза, и я у него точно не первая добыча. Я услышал ехидный и колкий смешок полный злобы со словами:
— Кушайте, друзья, наедайтесь досыта.
Я собрал свою волю в кулак и ринулся с места, но не успел сделать и двух шагов, как услышал выстрел. Мою ногу пронзила дикая боль, я чувствовал как стекает по ноге кровь, и как подгибаются мои колени. Я кричал дико и громко от невыносимой боли, но сквозь свой крик я услышал смех, который постепенно затихал. Я обернулся — никого не было. Он ушел и бросил меня на съедение волкам. Волки все были голодные и ждали, когда вожак позволит им приступить к еде. Я один, и как хорошо, что не успел жениться и завести детей — теперь некому будет оплакивать потерю близкого человека, и никто не будет страдать.
Страх не отступал и даже накатывал с большей силой. Волк прыгнул, и я не мог двинуться с места. Моё тело, скованное ужасом, мне не подчинялось, и в ноге не стихала боль. Остальные волки последовали за вожаком. Тело пронзала боль с новой силой, я чувствовал, как их зубы вгрызаются в мою плоть. Наверняка, кровью залита вся поляна. Слышу звук ломаемых костей, и эта боль — шокирующая, жгучая и невыносимая — я уже не знал, что происходит. Лицо мне разгрыз другой волк, и я не слышал, не видел и не чувствовал. Возможно, они продолжали меня терзать и съедать мою плоть, разгрызая кости. Мыслей никаких не было, только одно я понимал, я — дурак и теперь мёртв. До самой смерти я видел ту ужасную улыбку и отголоски смеха лесника.