Ни одной мысли. Лицо позеленело, глаза вытаращены, вот-вот выскочат из орбит, губы крепко стиснуты, словно он решился устоять перед пулями. Смотрит, ждет, не дышит…
Залп. Бледно-зеленое лицо нахмурилось. Зрачки удивленно расширились и тотчас погасли, тело вздрогнуло, затрепетало, на груди заалела рубаха, и Джюрица, точно лишившись ног, вдруг обмяк, голова повисла, веревка на колу натянулась.
Митар подбежал к колу, наклонился над могилой и выстрелил.
Голова Джюрицы запрокинулась, открылось белое, как бумага, лицо со страшно вывороченным глазом.
Жандармы застыли с перекошенными лицами, с дрожащими губами.
Люди побледнели, затаили дыхание. Ужас и удивление написаны на их лицах.
Кто-то обрезал веревку. В могилу посыпалась земля. Все кончено! Справедливость торжествует, закон соблюден!..
Народ разошелся, а на том месте, куда недавно спустился живой человек, поднялся холмик влажной земли. К холмику подошла сгорбленная старуха, упала на свежую, мягкую землю и обняла сухими, слабыми руками роковую могилу, поглотившую ее единственного сына. В старых, выплаканных глазах не было больше слез, и могилу гайдука не оросила ни одна теплая слезинка.