В ворохе высыпанных пчел копошилась одна живая. Антон взял ее на ладошку, проворчал:
— Лети, лети домой!
«Сколько пчел загубил, мазурик! — снова выругал Михеева. — Давно говорю, судить надо. Следователя бы вызвать: можа, найдет какие улики?»
Играли на солнце березы. Антон никак не мог понять, то ли в голове шумело, то ли шелестела листва? Он долго, пока не устали глаза, смотрел на березовое свечение, и казалось ему, будто лежит он в еланинской избе и по-прежнему скребутся в простенок ветки: не спилил сучок.
МИШКА КАЗАК
Веселое времечко наступило для Мишки Казака: прислали в колхоз «Красный пахарь» девчонок — ткачих с льнокомбината, человек десять. Эх, поторопился жениться!
Как раз сенокос. Жена целый день на ферме, а он с ткачихами в поле, клевер скирдуют. Не один, конечно, в таком малиннике. Борька Киселев на своем колеснике загребает клевер в валки, да Ванька Редькин — напарник, стажироваться приставлен к Мишке после сельхозтехникума. Видно, мало того, чтобы нацепить значок на пиджак. Механиком или инженером его не поставишь, трактористом — тоже сразу нельзя: правильно, пусть сначала в подручных побудет.
Борька с Ванькой ребята холостые, им-то можно крутить любовь без оглядки. Мишке нет той вольготы: в селе — жена и дочка, в Завражье, где определились на постой ткачихи, теща живет. Правда, все эти обстоятельства мало смущают его, по крайней мере, здесь-то в поле побалагурить — не велик грех. Бригадирка, Августа Васильевна, зря тут толкается, присматривает за порядком, без нее бы справились.
Всегда бы работать такой артелью. От ситцевых девичьих кофточек и платьев, от белых платков вроде бы прибавилось солнца в поле. Мишка спешит поспеть всюду, первым делом срубает большую березу и подтягивает ее трактором к тому месту, где намечено ставить скирду. Девчонкам жаль березу, ахают:
— Такое дерево загубил!
— Наверно, можно обойтись и без него?
— Увидит лесник — оштрафует.
Мишка только улыбается их наивности.
— Нашего леса одним деревом не убавишь. Это же сани! Скирду смечем вот так, вдоль березы: зимой я зацеплю за комель тросом и поволоку ее целиком на ферму, без всякой перевалки. Ясно? Которые четверо нагружать сено на тележку?
Мишка предполагал, что вызовется Лариса, приглянувшаяся ему с первого дня. Почему-то не пошла, а ведь дразнила глазами. Или, может быть, он самонадеянно ошибался, стараясь придать обещающее значение ее взглядам? Пустяки! Просто бережется, не хочет брать вилы в руки.
Направил трактор между валками, чтобы удобно было кидать вилами клевер с обеих сторон. Подняв гидравликой кузов, опрокинул первый воз в основание скирды и передал трактор Ваньке Редькину: какой интерес сидеть глухарем в кабине? Дали практиканта — пусть практикуется, а самому можно поближе к девчонкам.
— Ну что, стахановки, поработаем! — приплевывая на ладони, подзадорил Мишка. — Небось молоко-то любите пить? Поддевай больше вилами, не переломишься!
— Тебя бы, такого разговорчивого, на месяцок в наш цех — оглох бы, — ответила стоявшая на возу грудастая толстуха Сонька.
— На тракторе тоже не рай. Я бы к вам пошел каким-нибудь бригадиром или мастером, возьмете холостого-неженатого?
— Возьмем.
— Знаем мы таких холостяков.
— Тут в твоего напарника одна влюбилась.
— Которая?
— Пусть сам догадается.
Занятно потрепаться между делом. Девчонки-то какие все хорошие; когда Мишка гулял в парнях, не было таких. Вон Нинка, как куколка, и косички торчком — совсем молодая. Или у этой (забыл, как звать) тоже миловидное личико: тонкие брови, аккуратный носик, только очки подвели. К очкарикам Мишка был равнодушен, они казались ему слишком серьезными и умными.
С виду Мишка не ахти здоровяк, но жилистый, хваткий на любое дело: навильники вскидывает — подивишься, вроде бы играючи. С размаху метнул полкопны прямо на Соньку, довольно заржал, глядя, как она отдувается, стряхивая с себя сено.
— Подожди, слезу, получишь на орехи!
— Прыгай, душа моя, — ловлю!
Сонька попыталась дотянуться до него граблями, он ребячливо отскочил, придерживая рукой кепочку, потонувшую в пшеничных кудрях. С оценивающей нагловатостью разглядывал ее, щурил карие глаза, она не стеснялась. Эта, пожалуй, податливей всех, думал он, с ней время даром не потеряешь…