* * *
Где инженер цветка, звезды изобретатель?
Где сердца моего таинственный создатель?
Где тот, кто сотворил и уголь, и алмаз?
Где тот, кто любит нас, и тот, кто мучит нас?
Не знаю я ответ — и всё же мне обидно,
что спит земная тварь, темна и световидна,
что и моя душа безгрешна и грешна,
что многим на беду я в этот мир пришла.
Заправив жирный суп петрушкой и укропом,
я буду битый час сидеть над микроскопом,
потом, закрыв глаза, оглохнув, онемев,
я загляну в себя и вспомню Шестоднев.
На полке у окна стоят рядком Тарковский,
священник Михаил и Филарет Московский,
есть в книгах их рассказ о смысле бытия:
я буду их читать и буду плакать я.
Как трудно изучать и лепестки пиона,
и тонкое, пустое жало скорпиона,
ехидны смертный яд и дерева изгиб,
и тайные пути плывущих в море рыб.
Смещение времён, смешенье слов и стилей…
Но вот на облаках стоит святой Василий,
он посылает нам и молнию, и гром,
и пишет «Шестоднев» златым своим пером.
* * *
Ангелы и птицы в райских кущах
запоют на разные лады —
и увидят стаи рыб, плывущих
в тонких платьях из речной воды.
В мире, словно в зале ожиданья,
жаждет получить душа моя
в краткий миг блаженства и страданья
опыт неземного бытия.