— Зачем? Зачем смерть? Зачем?! — еще долго спрашивал Ригг у безмолвных небес, не обращая внимания на говорящих ему что-то Итернира, Крына, сидящего рядом Ланса и принца, стоящего чуть поодаль.
18
Погибших в битве не удалось похоронить по чести, их пришлось попросту сложить в узкую лощинку и присыпать землей. Грол же получил погребение, как полагалось. Он был возложен на настил моста и среди пламени и искр, под слова обращения к Кеуту, седовласому богу битвы и бури, покровителя воевод и героев, его душа и его имя устремилось в ночное небо.
Все подняли вверх кубки, кувшины, кружки с напитками забвения, и осушили их, в память о воеводе.
А наутро четверка пастухов подошла к пятерым спутникам. Они долго мялись, не решаясь сказать что-либо.
— Ну, что вам, — не выдержал принц, в конце концов.
— Да тут такое дело… — спрятал глаза один.
— Да понимаете, — продолжил за него другой, — там, в холмах… у Куреня коза должна окотиться…
— Да и верень колосится… — добавил третий.
— Ну и что? — не понимая, спросил Кан-Тун.
— Да… — затянул четвертый, еще сильнее наклоняя голову.
— Да все понятно, — подошел Итернир, слышавший весь разговор, что уж там, идите, мужики.
— Да как вы… — начал было серчать Кан-Тун.
— Оставь, — устало остановил его тот, — погляди вокруг. Эти хотя бы сказали, некоторые, — он усмехнулся, — так ушли. Идите, мужики, идите, все понятно. Все-таки верень колосится…
Пастухи ушли.
— Все ж таки, — сказал Ригг, долго смотревший им вслед, — как же ж так-то можно? Вместе же. И теперь уйти?
— Чернь… — процедил сквозь зубы принц.
— Не такая уж и чернь, — усмехнулся Итернир, — ты Гурко этого хорошо рассматривал?
— Стану я еще какого-то смерда рассматривать, — с легкой ноткой возмущения отмахнулся принц.
— А зря, — окатил его Итернир ироничным прищуром глаз, — этот Гурко был также известен как Гуртеннес Неревильский, герой битвы при Естервонне.
Принц ничего не ответил, но долго смотрел вслед уходящим пастухам.
И эти пастухи были не одиноки в своем решении.
С ними осталось только шесть человек. Принц поглядывал в их сторону, ожидая, что те тоже соберутся и уйдут, но, в конце концов, не выдержал и сам подошел к ним.
— А вы что не ушли?! — закричал он.
Воин в отполированных до рези в глазах доспехах, невозмутимо правящий меч оселком, посмотрел на него, но ничего не ответил.
— Идите! — махнул рукой Кан-Тун, — идите! Ну! Все идите! Все!!!
— Да вы… эта… светлый принц, — неловко подошел Крын и придержал за плечи, — уж не лютуйте… тоже ж, люди…
— Какие они люди?!! — бушевал принц, — что сидите?!! Уходите же!!! Прочь!!!
— Не серчайте… светлый принц, — бубнил Крын, уводя принца, не гоже так… люди же…
— Вы, наверное, — подошел Ригг, — и правда, наверное, идите. Видать уж не получилось с мостом этим… так что уж не обессудьте…
— Да куда же нам идти? — удивился один из оставшихся, бывший герой, бывший горожанин, бывший мятежник.
— А домой идите, — просто ответил Ригг.
— Верно, — поддержал Итернир, — домой. Принцы вас сейчас не тронут. Очень уж сильно ослабели. Да и боятся они теперь вас. А если все-таки тронут, так вы же всегда можете уйти в козопасы, в пастухи. Так что ступайте.
— Не поминайте лихом, — добавил Ригг.
Немногие оставшиеся быстро собрали нехитрые пожитки.
— Ну, ребятки, — сказал через плечо последний, — что же вы… сами говорили… и сами же… так дела не делаются…
— Не поминайте лихом, — повторил Ригг.
— Не боись, — утешил Итернир, — будут поминать, как звали. Уж будь уверен.
— Эге! — воскликнул Итернир, когда развернувшись, обнаружил Торока, — а ты-то что же не ушел со всеми?
— Нет, — замотал головой парень, — нет. Я с вами. Я никуда не уйду.
— Да? — вздернул бровь Итернир, — все героем стать хочешь? Ну ладно. Пойдем, поглядим, что там с принцем нашим светлым сталось.
Кан-Тун, заметив подходящих Итернира и Ригга с Тороком, вырвался из объятий пытающегося его утешить Крына.
— А вы, вы что не ушли? — гневно закричал он, а глаза заблестели подозрительной влагой, — тоже уходите! И ты уходи! Деревенщина!
— Да ты что? — удивился Итернир, — куда же мы-то от тебя? Мы же свита твоя. Забыл, или как?
— Свита, — недовольно повторил тот, но потом повторил гораздо теплее, — свита…