Хотя я уже давно не наряжалась и вообще, откровенно говоря, перестала заботиться о своей внешности, в тот день я ужаснулась этой своей позиции полного безразличия к себе. Тщательно вымывшись и вообще устроив себе глобальное домашнее СПА, я к назначенному времени собрала волосы в “ракушку” на затылке, сделала лёгкий макияж и облачилась в бирюзовое платье до колен с открытыми плечами и спиной. Гарри мой внешний вид явно порадовал, когда он ровно в восемнадцать ноль-ноль постучал в дверь моей спальни и протянул мне белоснежную розу на длинном стебле.
- Мадам, Вы прекрасно выглядите, - шепнул он, склоняясь над моей рукой для поцелуя.
- О, благодарю, - отозвалась я, столь увлечённая этой игрой, что даже не вздрогнула от его прикосновения, которых с момента своего возвращения избегала и боялась.
Гарри сопроводил меня в столовую. Все горизонтальные поверхности были сплошь заставлены свечами разных форм и размеров, а стол ломился от роскошного ужина. Наша милая уютная столовая напоминала вип-кабинку в дорогом ресторане. Я всё ещё не понимала, к чему это всё, но Гарри явно немного нервничал, так что я решила до поры до времени не задавать никаких вопросов.
Ужин был восхитительным. Мне даже было неинтересно, готовил его Гарри сам или где-то заказал, настолько это было вкусно. Мы пили сладкое вино, ненавязчиво болтали, а в желтоватом освещении ощущалась какая-то неведомая нам ранее интимность. Однако в конце концов я не выдержала и спросила:
- Ладно, может, ты объяснишь мне, зачем всё это? - мой голос не звучал ни расстроенно, ни недовольно, но Гарри тут же как-то скис.
- Ну, я подумал, - после небольшой паузы заговорил он, - что сегодняшний вечер мог бы стать особенным. Понимаешь, ещё тогда, полгода назад, да и гораздо раньше, я хотел сказать тебе одну вещь, и всё никак не решался…
Мне было странно видеть мужа таким смущённым. Саутвуд всегда источал какую-то внутреннюю силу, уверенность в себе, едва ли не граничащую с самовлюблённостью. А теперь он мялся, как подросток, и меня это настораживало - и в то же время как-то странно привлекало. Гарри помолчал ещё немного, прежде чем, прочистив горло, продолжить свою мысль:
- Дело в том, что я люблю тебя, Хейли.
Я выронила вилку, и она с жалобным звоном ударилась о тарелку.
- Ты меня что? - переспросила я, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.
- Ну… люблю, - Гарри слегка неуверенно улыбнулся мне, и я почувствовала, как у меня внутренности от этой улыбки плавятся. - Я, в отличие от тебя, помнил с детства, что наши родители планировали нас поженить, и меня это вполне устраивало. Я ещё тогда в тебя влюбился, но детское чувство с годами не прошло. Я наблюдал за тобой из другой части страны, и эта влюблённость, как и уверенность в том, что однажды ты станешь моей женой, крепла. Потом ты… стала той, кем была, когда мы поженились. У меня словно крышу сорвало: когда я читал все эти сплетни о тебе, хотелось, знаешь… оторваться. И поэтому я так обращался с тобой, когда ты только вышла за меня замуж, и мне до сих пор ужасно стыдно. Теперь я знаю тебя настоящую. Ты не такая, как все думали, Хейлз… Как думал я. Ты нежная, ранимая, ты понимающая и добрая, и я действительно люблю тебя.
Я молчала, глядя на мужа во все глаза, с одной стороны шокированная, а с другой… Его слова были такими правильными, и я подумала, что, если бы была чуть более внимательной к его поведению, то обязательно поняла бы заранее всё то, о чём он сейчас твердил. Тем временем, Гарри продолжал; его голос окреп, стал увереннее, и я внезапно почувствовала себя по-настоящему любимой этим человеком, которого так долго не подпускала к себе и считала незнакомцем.
- Когда я решил, что потерял тебя, то пожалел, что не сумел тебя уберечь. Поначалу я грешным делом даже думал, что ты сама сбежала, и… если бы не Эвелин, продолжал бы так считать: я уже достаточно хорошо знал тебя, чтобы понимать, что ты бы её не оставила. И теперь каким-то чудом ты вернулась ко мне, и я хочу предупредить тебя, Хейлз: я больше тебя никуда не отпущу. Я прошу у тебя позволения начать всё сначала, хотя и понимаю, что ты меня не любишь.
Это было правдой: что бы я ни чувствовала к этому красивому мужчине, который с пылом объяснялся мне в любви, это не было взаимным чувством. Когда-то, когда я была беременна и когда наша дочь только родилась, он очень нравился мне, но сейчас внутри меня было слишком много пустоты, чтобы делать какие-то выводы о симпатиях и чём-то более серьёзном. Но я понимала: я очень хочу дать ему - нам обоим, на самом-то деле, - шанс. Хотя слышать просьбу о том, чтобы начать всё сначала, от мужчины, который был моим мужем без малого два года, от мужчины, от которого я родила ребёнка, было странно и даже как-то ненормально, я ответила:
- Да, Гарри. Мы начнём всё сначала.
Хотя я знала, что его просьба чисто формальна, как и моё согласие, и что он на самом деле не оставит мне выбора, впервые за два года я почувствовала, что мне это нравится.
Комментарий к Часть 14
Поздравляю всех своих читателей с Днём Всех Влюблённых! Желаю вам, чтобы ваши половинки любили вас так же сильно, как Гарри любит Хейли, только чтобы не совершали таких же глупостей.
Спасибо, что вы ещё здесь! А мы выходим на финишную прямую.
========== Часть 15 ==========
С того памятного дня мои дни потекли по одному и тому же сценарию, и я очень радовалась такому однообразию. Мне было нужно что-то стабильное, и я, наконец, получила это. Несмотря на протесты Гарри, я всё же заставила его возобновить ежедневные поездки на работу, заявив, что я не фарфоровая кукла, чтобы носиться со мной и бояться рядом со мною чихнуть. Я возобновляла ведение домашнего хозяйства, и готовка помогала мне отвлечься от посещающих порой мрачных мыслей. Я привыкла просыпаться до того, как встанет Гарри, чтобы успеть приготовить ему завтрак и сложить обед на работу; заботы об Эвелин и домашние обязанности отнимали почти всё свободное время, так что мне было некогда тосковать. По вечерам мы с Иви ждали Гарри на лужайке у дома; если он задерживался на работе, дочь хмурила маленькие бровки и обиженно констатировала: “Папа нет!”
Малышке уже исполнился год. Она говорила мало, чётко выговаривая лишь несколько слов, однако уже вполне самостоятельно ходила. Иногда мы с Гарри специально садились в разных углах комнаты, чтобы понаблюдать, как Эвелин, семеня пухлыми ножками, ходит от одного из нас к другому. Наш ребёнок был настоящим чудом. Она как будто специально старалась сблизить нас с мужем, капризничая, если мы были в разных комнатах, и отказываясь засыпать, если мама и папа не укладывают её вместе.
Наши с Гарри отношения тем временем перешли на новый уровень. То, что я когда-то называла ухаживанием, оказалось детским лепетом по сравнению с тем вниманием, что он уделял мне теперь. Это выражалось не только в подарках, которыми он щедро одаривал меня чуть ли не каждый день (хотя я и была той ещё жадинкой и любила материальные проявления симпатии), а скорее в том, как он тщательно окутывал меня своей заботой. Рядом с ним я чувствовала себя неузявимой и по-настоящему любимой, и теперь не понимала, как раньше не замечала его столь явного обожания. Пожалуй, в конце концов путём моего выздоровления было не время, как я думала поначалу, а именно любовь мужа. Она с каждым днём всё упорнее возвращала меня к жизни, и я начала надеяться, что однажды смогу исцелиться от своих воспоминаний полностью.
Почти каждый вечер, когда Эвелин засыпала, мы с Гарри проводили на диване в гостиной. Подолгу разговаривали, а потом он заключал меня в объятия. Я постепенно привыкала заново к тому, что близость мужского тела может быть безопасной, но не могла заставить себя зайти с мужем дальше поцелуев. Но он и не пытался сдвинуть дело с мёртвой точки, за что я была ему безмерно благодарна. Я чувствовала себя, как девчонка во время своих первых отношений с парнем, когда муж целовал меня. Его губы приятно волновали, и раз за разом я становилась всё смелее, зная, что однажды смогу достойно вознаградить супруга за его недюжинное терпение в борьбе с моими внутренними демонами.