Мы наконец обменялись брачными клятвами, и нас объявили мужем и женой. В дань традиции новоиспечённый супруг легонько коснулся моих губ своими, и меня почти ударило током. Не в прямом смысле, конечно, но одного незначительного подобия поцелуя с этим человеком хватило, чтобы меня словно пронзил заряд электричества. Я хорошо отдавала себе отчёт в том, что мой красивый муж с его сексуальным голосом вызывает у меня алогичное, почти противоестественное влечение. Противоестественное потому, что в остальном мои чувства к нему были далеки от положительных. Это противоречие выбивало меня из колеи, потому что было совершенно ненормально хотеть до дрожи в коленках кого-то, к кому испытываешь такую сильную неприязнь.
Как уже говорилось ранее, у моего супруга (возможно, чем чаще я стану это повторять, тем скорее привыкну) была действительно большая семья. Среди приглашённых добрую треть составляли родственники со стороны жениха. Пока Гарри и я под восхищёнными взглядами гостей танцевали наш первый танец, я нервно оглядывала своих новых родственников из-за широкого плеча супруга. И кто же все эти люди, мать их так и эдак? Рука Гарри лежала на моей талии весьма по-хозяйски, но, увлечённая разглядыванием окружающих нас людей, я забыла, что должна от этого испытывать раздражение. Саутвуд вёл меня в вальсе так уверено, что я задумалась, где же он научился танцевать. Мы толком не знали друг о друге ничего, но теперь были обвенчаны, и это казалось неправильным. Нет, не казалось – это, чёрт возьми, было неправильным.
Я подняла на него взор – наши глаза встретились. Наверное, мне просто так хотелось думать в эту по-настоящему кажущуюся волшебной минуту, поэтому я решила, что в его взгляде равнодушие уступило место чему-то другому, тёплому, нежному. Я понимала, что принимаю желаемое за действительное, но всё же даже эта иллюзия почему-то согревала моё сердце.
Его рука обжигала мою кожу даже через плотную ткань свадебного платья, а мы всё танцевали, глядя друг другу в глаза, и, наверное, выглядели со стороны действительно нормальными молодожёнами, счастливыми, захваченными чарующей атмосферой нашей свадьбы. В тот момент я почти почувствовала себя нормальной.
Когда колонки затихли, Гарри заговорил со мной впервые за этот день.
– Выглядишь прекрасно.
Вроде нормальная фраза, но слышали бы вы этот тон, которым она была сказана! Слова были брошены небрежно, как дань традиции, и я рассердилась. Наваждение прошедших нескольких минут покинуло меня, и я только холодно поблагодарила мужа за его внимание.
Начались общие танцы; едва только снова заиграла музыка, к нам с Гарри подбежала незнакомая мне девушка и повисла на шее моего новоиспечённого супруга. Неожиданно я испытала прилив оскорблённого чувства собственности, и смерила спину незнакомки (муж крепко обнимал эту самую спину) придирчивым взглядом. Девушка была облачена в золотистое платье, которое не скрывало того, что фигура её явно превышала модельные стандарты. По спине струились густые каштановые волосы, в которых закатное солнце играло золотисто-рыжими бликами. Когда объятие прервалось, девушка повернулась ко мне. Я автоматически отметила про себя, что она, конечно, была красавицей со своими янтарно-карими, потрясающе живыми глазами и чертами лица, выгодно подчёркнутыми умелым макияжем. Не успела я сделать выводы, как она с неменьшим пылом, чем моего мужа, обняла и меня.
– Добро пожаловать в семью! – прощебетала она, и я неловко обняла её в ответ, бросив на Гарри недоумённый взгляд из-за её плеча.
– Кат, – улыбнулся Гарри, заставив девушку отпустить меня, – где Фредди?
Девушка обернулась через плечо и махнула рукой в ответ.
– Да вон он идёт, дурак старый…
«Старый дурак» оказался одним из двух шаферов Гарри, на которых я до этого не успела обратить внимание. Он был мало того, что ровесником моего мужа, так ещё и походил на него, как две капли воды. Те же самые светлые волосы – только немного другого оттенка, – те же тонкие черты лица и не по-мужски красивые губы. Правда, глаза у незнакомого мне Фреда были голубыми, а выражение лица казалось куда более дружелюбным, чем у Гарри.