Келли согласно кивнула.
Они уже собрались направиться в противоположную сторону, когда Келли воскликнула:
– О Боже! Да это ж мои родственнички!
Моника замедлила бег.
– Что же, тогда до завтра.
– Пойдемте со мной! – вдруг выпалила Келли, сверкая глазами. – Я вас познакомлю. Это всего секунду займет, и вы сразу снова отправитесь бегать.
Как мы планировали, Келли тут же побежала вперед, не дав Монике времени ответить. Моника едва была с нею знакома, так что, несомненно, не стала бы ее останавливать, когда та рванула к своим родственникам. Но она вряд ли захотела бы показаться грубой и невежливой, и мы решили, что она непременно последует за Келли к вэну.
Так она и поступила.
Когда они приблизились, я сдвинул в сторону дверцу вэна и вышел наружу, широко улыбаясь. Одет я был в то, что, по моему мнению, смотрелось обычным нарядом для курортного побережья – белая рубашка с открытым воротом, светло-коричневые льняные слаксы и итальянские мокасины в тон. Когда я нынче утром подхватил Келли, она стала тыкать в меня пальцем и целую минуту смеялась. Даже сейчас я видел, как она ухмыляется, глядя на мое одеяние.
Дожидаясь, когда ее представят, Моника провела пальцами по своим модно остриженным коротким волосам. Хотя я знал, что ей сорок один годик, выглядела она гораздо моложе. Она была в отличной форме и отлично смотрелась – глубоко посаженные выразительные глаза, гибкая фигура, способная похвастаться лучшими имплантантами из лучших салонов с Парк-авеню. Я бы не отнес ее к категории женщин, поражающих воображение, но она, несомненно, была хорошенькая, милая, возможно, даже очаровательная для своего возраста. Ей, вероятно, было бы крайне неприятно услышать от мужчины это выражение – «для своего возраста», – при описании ее внешности, но что есть, то есть, от него никуда не денешься.
Келли представила нас друг другу, добавив:
– Донован – красавец-мужчина, не правда ли? Обратите внимание на эту завлекательную улыбку и эти всепроникающие нефритово-зеленые глаза!
– Ох, перестань, пожалуйста! – сказал я, закатывая свои всепроникающие нефритово-зеленые глаза.
Моника вежливо улыбнулась. Что до меня, то Келли вполне могла бы уже отступить в сторону и дать мне возможность действовать, но ее продолжало нести.
– А какое одеяние! – продолжала она, подмигнув мне. – Какой стиль! – А потом спросила: – Моника, как бы вы назвали такую внешность?
– Э-э-э… континентальная?
– Обычная, повседневная для побережья, – сказал я.
Монике явно не терпелось вернуться к своим спортивным занятиям, но она ответила улыбкой на мою улыбку.
– Здравствуйте, Донован, – сказала она и протянула мне руку.
Я взял ее ладонь в свою и сделал медленный, нарочито претенциозный поклон, словно намереваясь ее поцеловать. Келли начала было хихикать, Моника оглянулась на нее и покраснела. Кажется, она хотела что-то сказать, но я еще сильнее сжал ее ладонь, и тут все в ее мире внезапно резко переменилось. Моника охнула и попыталась вырвать руку, но я переместил свой вес и ухватил ее другой рукой за предплечье. И прежде чем ее мозг сумел обработать и оценить происходящее, я швырнул ее в вэн с такой силой, что ее тело вмазалось в дальний его борт и с грохотом свалилось на пол.
В ужасе, с широко открытыми глазами Моника поползла к двери. Но я уже запрыгнул в вэн и перекрыл ей выход. Пораженная, онемевшая от внезапности этого взрыва насилия, она попыталась закричать. Но я схватил ее рукой за горло и так нажал, что она сумела издать лишь что-то вроде писка.
Глаза Моники судорожно метались в поисках Келли. Что это тут происходит, должно быть, недоумевала она. И почему Келли не приходит ей на помощь?!
Левой рукой я подпихнул Монику к торчащей из пола металлической скобе и прижал ее к ней, одновременно закрыв дверь вэна правой. Она попыталась вырваться из моего захвата, и я нажал посильнее, удерживая ее на месте. Потом услышал какой-то хруст и понял, что это треснул хрящ ее уха. Хрящ это был или нет, но это, кажется, лишило ее способности сопротивляться. Грудь Моники вздымалась, она дышала быстро и неглубоко, как ребенок, задохнувшийся после быстрого бега. Она издала низкий стон, как перепуганное животное, попавшее в капкан: слишком сильно напуганная, чтобы закричать, слишком потерявшая ориентацию, чтобы как-то реагировать.
Она, должно быть, слышала, как заработал мотор, видимо, почувствовала, как вэн дернулся, трогаясь с места. Какая-то часть ее сознания, пока еще действующая, как-то смогла понять и оценить ситуацию – все детали паззла сложились в картинку. Я понял это, потому что это было видно по ее лицу: Келли ведет машину, и возможности бежать не осталось никакой.