Келли врубила скорость и осторожно вывела вэн через заросли обратно на шоссе. Держась в пределах разрешенной здесь скорости, она поехала на юг, оставив позади место преступления.
– Настоящий боец эта дама, – сказал я, пробираясь к переднему пассажирскому сидению. – На меня произвело большое впечатление, как она сумела подняться на ноги.
Келли кивнула.
Шины вэна ритмично погромыхивали по выщербленному асфальту шоссе. Мы миновали поле для гольфа справа и весьма смелый, даже амбициозный строящийся жилой комплекс слева. Строительство было, кажется, брошено незаконченным. Несколько въездов на его территорию уже здорово заросли, и листва даже сейчас, в феврале, закрывала их очень плотно, как камуфляж. Интересно, невольно подумал я, что это за люди вложили в этот проект такие астрономический суммы, и с какой стати они готовы жить в этом комплексе в целой полумиле от берега, среди пауков и москитов, даже не имея перед собой вида на океан.
– У нее были просто роскошные волосы, – заметил я.
– Ага, очень стильная прическа, – согласно кивнула Келли. Потом с минуту помолчала, прежде чем спросить: – Как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем ее там обнаружат?
– Так близко к лесным зарослям? Наверное, пара дней.
– Думаешь, кто-то заметит след от иглы у нее на голове?
– Мы с тобой кто? Следственная бригада, что ли? Сомневаюсь, что судмедэксперт его заметит.
– Почему?
– Я воткнул иглу в одну из ссадин у нее на голове.
Келли подумала и сказала:
– Она, видимо, ударилась головой о борт вэна, когда ты ее туда забросил.
– Я тоже так думаю.
Некоторое время мы ехали молча, занятые исключительно рассматриванием разворачивающегося перед нами пейзажа. Мы ехали по шоссе А1А и находились к югу от курорта «Амелия Айленд», где двухполосная дорога на протяжении пятнадцати миль напрямую прорезает нетронутый участок болот и зарослей кустарника. На этом участке шоссе царило какое-то допотопное спокойствие, которое, видимо, препятствовало буйной коммерциализации этого района, свирепствующей почти безостановочно от Джексонвилла до Саут-Бич. Проехав пару миль, мы миновали три креста и грубый самодельный плакат с надписью «Иисус умер за твои грехи!».
– Моника была очень милая женщина, – сказала Келли. – Немножко воображала, правда, но это, наверное, из-за своих больших денег. Или из-за нашей разницы в возрасте. И все равно, она мне понравилась. У нее были отличные манеры.
Я рассмеялся.
– Манеры?
– У нее было какое-то предубеждение против нашего вэна, – сказала Келли. – Но она не хотела меня обижать, поэтому все равно пошла за мной.
Я попытался сформулировать это чуть иначе, по-своему:
– Она была убита, потому что имела хорошие манеры.
– Она мне понравилась, – повторила Келли.
– Мне тоже, – сказал я. – Пока она на меня не написала.
Я положил две пачки денег на колени Келли. Она взяла одну, взвесила на ладони, и заметила:
– Это мне нравится еще больше.
Вэн мы оставили позади заброшенного сарая в паре миль за причалом для парома. Потом извлекли взрывчатку из ниши для запасного колеса в машине, взятой Келли напрокат, и разместили ее по всему вэну.
– И сколько тебе придется за него заплатить? – спросила Келли.
– Четыре штуки, – ответил я. – И платить буду не я, а Виктор.
И тут, словно по подсказке, зазвонил мой телефон.
– Вы за…кон…чи…ли? – спросил Виктор.
– Погодите минутку, – сказал я, забрался на пассажирское сидение, и Келли отъехала на четверть мили, прежде чем поставить арендованную машину на парковку.
– Мы достаточно далеко убрались? – спросил я.
– Если отъедем еще дальше, – ответила она, – то не увидим самого интересного.
Она вылезла из машины, набрала на своем мобильнике номер, и оставленный в отдалении вэн тут же взорвался. Келли оставалась снаружи, пока воздушная волна от взрыва не скользнула по ее лицу.
– Ты спятила, – сказал я ей.
– Дело сделано, – сообщил я Виктору.
– Хо…ро…шо, – сказал он. – У ме…ня есть для вас еще два за…ка…за.
– Уже? – Я достал из кармана записную книжку и ручку и записал выданную мне информацию. Имена, возрасты, занятия и адреса были такими разными, что, казалось, были выдернуты прямо из воздуха.