- Я могу предложить тебе не сеять страдание и боль в том мире, в котором ты живешь. Иначе ничего другого ты не получишь. Так это, или нет, решать только тебе самому. Но скажи мне, как ты можешь умереть, зная, что есть место, где я буду ждать тебя?
- Никак, - ответил я, - я никак не могу умереть.
- Существует ли какое препятствие или причина, что может помешать тебе? - спрашивала приведение и внимательно смотрела на меня.
- Ничего этого не существует, - говорил я, не задумываясь.
- Может быть, твои моральные переживания?
Я смотрел на нее и понимал, что нахожусь в одном шаге от того, что лечь на пол и плакать, так сильно я ее любил. Ничего нельзя поставить рядом с ней, никакую другую жизнь, идею или ценность.
- Тобой я могу оправдать любое свое преступление.
- Тебе не нужно этого делать, потому что мне безразличны твои преступления.
Она улыбнулась, и, едва я моргнул своим единственным глазом, исчезла, только в воздухе остался аромат персиковых сигарет. Была ли она моей галлюцинацией, были ли она призраком или ангелом, такого вопроса не возникало в моей голове. Один раз я поверил своему видению, это было лучшее, что я сделал в своей жизни. Я встал и пошел в ванную, остановился возле зеркала и посмотрел на себя. Мое лицо было перемазано кровью, в своем зрачке я увидел, как разум тонет во всем этом безумии. Я попытался улыбнуться своему отражению, но получилась лишь жуткая гримаса. Мое лицо как будто изменилось. Раньше оно было миловидным, и улыбка всегда органично играла на моих губах. Что-то произошло с тех пор, и сейчас оно стало таким, какие обычно печатают в криминальных хрониках. Я умылся, смыл кровь. Потом прошёл в комнату и выбрал себе одежду, черную и неприметную, что бы было легче теряться из виду и скрываться в тени. Обул ботинки покойного Егора, которые ему уже не нужны, потому что в потустороннем мире нет поверхности, по которой можно ходить. Я еще раз глянул на свое отражение и увидел приличного молодого человека, разве что с одним глазом. Нельзя сказать, что его лицо вызывало особое доверие, но и не заставляло шарахаться в ужасе. Я снова улыбнулся, и на этот раз получилось немного лучше. Можно сказать, что закрывал за собой дверь я в почти хорошем настроении.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Я вышел из подъезда и осмотрелся. Начиналась прекрасная ночь. Может быть, в воздухе витал особый аромат, может я видел знакомые очертания, а может звезды легли так, как когда то, когда мне улыбнулась удача. Ночь только начиналась, и я видел много людей, которые шли по улице. Я слышал обрывки их фраз, чувствовал шлейф их духов. Мне хотелось чего-то нового, едва ли не романтики. Я хотел провести эту ночь как обычный человек.
Я шел по улице, засунув руки в карманы дорогих брюк, в которых когда то щеголял Егор. Перед моими глазами мелькали линии тротуарной плитки, освещённой всеми возможными цветами рекламных вывесок и витрин магазинов. Мимо меня проходило много людей, но я не смотрел на них. Вряд ли и они смотрели на меня. Я слышал звук проезжающих мимо машины, слышал, как шуршат их шины по асфальту и как работают их двигатели. Я слышал разговоры людей, их шаги, слышал, как они выдыхают сигаретный дым и как бьются их сердца. Вокруг стоял невообразимый шум, но даже в нем я мог различить голос в своей голове, который на незнакомом мне языке шептал ужасные вещи.
На мне был дорогой костюм, а в своих ботинках я мог увидеть свое отражение. Я чувствовал запах своего одеколона, за которым прятал запахи крови и смерти, ржавчины и гниения, которые преследовали меня с самого начала. Я шел по знакомой мне улице в незнакомом мире. Вокруг было много магазинов и ресторанов, в которых я никогда не был и никогда не буду. Я хотел вдохнуть другого воздуха, но шелест банкнот в моем кармане заглушил скрежет в моей голове, который напоминал мне, кто я такой. Он говорил, что мне здесь не место, что эти люди с одного лишь взгляда признают во мне чужака. У них в крови дорогой алкоголь, а в моих венах гниющая кровь.
Я шел все дальше и заметил, что вывески стали не таки яркими, а сигареты в руках людей не такими дорогими. Я выходил из центра и спустя несколько минут я вошел в парк. Это был большой парк, настолько большой, что в нем легко можно было потеряться. В этом парке труп мог пролежать несколько дней и быть обнаруженным лишь случайно. В этом парке, наверняка, не раз случались убийства. Не раз женщины на высоких каблуках слышали подозрительный шорох в кустах, ускоряли шаг, но не могли убежать от того, кто скрывался в тени. Я шел по тускло освещенным аллеям и силился уловить возбужденное дыхание того, кто захочет мою жизнь, мои деньги или мое тело. Мне хотелось убить кого-то с особой жестокостью. Я хотел причинять боль. Я хотел, что бы в этом мире стало на одно живое существо меньше. Но никто не кинулся на меня из засады, я не услышал крадущихся шагов. Обидно было, что смерть проходит мимо меня. Она обращает на меня внимание, только когда я сам позову ее. Она никогда не напишет первой. Но она моя единственная надежда. Моя последняя любовь. Когда-то я хотел жить, но жизнь отмахнулась от меня, даже не взглянув в мою сторону.