- Чем дальше я уходила по своей маргинальной дорожке, тем меньше видела в этом смысла. Вот посмотри, - она повернулась ко мне, но я не видел ее лица, оно было скрыто в тени, - я могла быть хорошей девочкой, или плохой, пойти туда или обратно, делать то, или другое. Что бы это изменило? Какая разница, если всегда все заканчивается одинаково, без единого исключения? Скажи мне, - ее голос сорвался на крик, - какая разница?!
В приступе чувств она с силой бросила чашку куда-то в угол, и та со звоном разбилась. А девочка сидела, прислонившись спиной к батарее и громко плакала, уронив голову на руки. Со своей чашкой в руке я подошел и присел возле нее.
- Тебе не стоит переживать по этому поводу, - говорил я, - потому что нет разницы и цели. Их отсутствие не твоя вина, это есть проблема выбора или точки зрения. Всего этого не существует как категории. Их нет, потому что не может.
Я обнял ее, и она положила голову мне на плечо.
- Есть только один вариант, когда это не так, и ты с ним очень хорошо знакома. Тебе о нем рассказывали с самого детства, но ты отвергла его. Ты выкинула ответы на все вопросы, и осталась ни с чем. Ведь у тебя был шанс прожить долгую жизнь, полную покоя, радости и благодати. Почему ты отказалась от всего этого?
- Потому что плевать я хотела на такую жизнь, - отвечала девочка через слезы, - ты не знаешь, что они говорят. Это сведет с ума любого. У них нет разума, и они хотели забрать мой, но я убежала, прежде, чем им это удалось.
- И ты не сожалеешь об этом? Твои страдания стоят той части самосознания, что ты пытаешься сохранить?
- Я не знаю. Каждый раз я думаю по-разному. А что бы сделал ты? Избавился бы от себя, вместе со своими проблемами?
- Я уже пытался сделать это, - сказал я, - и не один раз. Но у меня до сих пор есть проблемы.
- Я тоже пыталась. Наверное, ты оказал мне дурную услугу, тем, что встретил меня на мосту. Уже сейчас все могло быть кончено.
- Я думаю, тебе следует поспать, и тогда все закончится, по крайней мере, на сегодня.
Ее дыхание выровнялось, и вскоре она уснула. А я сидел и перебирал ее волосы и не думал не о чем. Я закрыл глаза и вдыхал запах ее духов и ее феромоны и вспомнил, как когда то сходил с ума, как когда то жаждал и готов был отдать весь мир за еще одну дозу этого наркотика. Но моя жажда утолена сполна и теперь мне все равно. Мне казалось, что моя душа больше никогда не будет трепетать от подобных чувств, потому что единственное, на что она способна - это сеять смерть и боль.
Если бы я был эпилептиком, у меня непременно случался бы припадок от того душераздирающего звона, который наполнил собой комнату. Я пребывал в состоянии легкой дремы, хотя мне казалось, что мой разум ясный, как ночь. Мне казалось, что это наяву, а не во сне я крался по залитой желтым светом лестнице, а впереди маячила тень человека, и меня манил его запах. Мой голод вывел меня на охоту, и я, забыв про осторожность, набросился на этого человека, разорвал ему горло и жадно глотал кровь и отрывал зубами плоть. Но все это был лишь сон, и сейчас от него не осталось ни следа. Девочка, которая спала у меня на коленях, казалось, не была оглушена этим визгом, и лишь лениво полезла в карман своих штанов, вытащила от туда телефон и выключила будильник.
- Проклятие! - выругалась она, - сегодня надо идти в универ.
От этих у меня в душе разлилось теплое чувство ностальгии, и я улыбнулся сам себе в предвкушении плотного завтрака в виде симпатичной студентки где-нибудь в пустой закрытой аудитории.
- Если надо, то почему бы и сходить, - сказал я, - я могу составить тебе компанию.
Она с сомнением посмотрела на меня снизу вверх
- Я думала, мне уже никогда не придется туда идти, - она встала и включила чайник, - как же я и всех ненавижу.
- Как я тебя понимаю, - улыбнулся я, глядя, как она заходит в ванную.
Чувствовал я себя на удивление превосходно. Был чудесный день, светило солнце, и легкий ветерок шелестел в пожелтевших листьях деревьев. Была осень, уже не было жарко, но было еще тепло. Самое лучшее время. Я встал и повернулся к окну. Рассветное солнце не испепелило меня, а подарило мне часть своего тепла. На миг мне даже захотелось вернуться в свою прежнюю жизнь и прожить ее так, как и подобает обычному презренному человеку.
Я услышал, как открылась дверь в ванную и вышла девушка с перевязанными белыми волосами. Она прошла в кухню, вытащила из раковины две грязные чашки и принялась делать кофе.