Моя спутница не замечала ничего подобного и не слышала голоса призраков. Она дышала паркетной пылью, как пыльцой небесных цветов, и уверенно шла в нужную аудиторию. Я шел вслед за ней по пятам и пытался думать только о белокурых прядях ее волос, что болтались в полуметре от моего лица. Но мое внимание постоянно отвлекали проходящие мимо миловидные студентки. После каждой из них чувствовался одуряющей шлейф из духов и феромонов, и, глядя на каждую из них в отдельности, на их улыбки на пухлых губах, на их нежные шеи с бьющимися синими жилками, я понимал, что я голоден. Я с каждым шагом все яснее понимал, что не смогу просидеть полтора часа на одном месте, когда на расстоянии вытянутой руки будет находиться такая нимфетка, сладкая, как сахарный сироп. Нет, мне определенно нужно поесть, иначе голод затуманит мой разум.
Я коснулся плеча своей подружки и она, обернувшись, посмотрела на меня.
- Давай встретимся после пары возле входа, - сказал я ей.
- А куда ты собрался? - удивилась она.
- Прогуляюсь, - улыбнулся я, - Иди. И учись хорошо.
Она пожала плечами и пошла дальше. А я остановился посреди коридора и вдохнул воздух полной грудью. К черту пыль и небесную пыльцу! Я чувствовал аромат изысканного блюда, как гурман на дегустации деликатесов. Я смотрел по сторонам, и мне хотелось всего и сразу. К сожалению, я не мог откусить от каждой по кусочку, иначе пришлось бы устроить здесь чудовищную кровавую бойню. Я должен был выбрать только одну, и я смотрел очень внимательно и вглядывался тщательно. И каждая была соблазнительней предыдущей. Я неторопливо шел по коридору, как по банкетному залу, и привлекал к себе больше внимания, чем хотелось бы. И я не знаю, сколько еще успею сделать шагов, прежде чем услышу первый вопрос в свой адрес. Но я колебался, ибо каждая девочка была столь очаровательна, что мне хотелось узнать ее поближе, пригласить в ресторан и предложить занять почетное место на моем обеденном столе. По правде говоря, я сам не знал, чего хотел. Но все разрешилось само собой. Коридор успел повернуть только один раз, и я увидел ее. Она выделялась в толпе своими фиолетовыми волосами, которые сразу бросались в глаза. Первое, что пришло мне в голову, был вопрос : « Зачем она это делает? Зачем привлекает к себе взгляд? Разве она не знает, что оный может быть не только восхищенным и обожающим, но и полным порока, похоти и злого умысла? Или еще хуже». Не знаю, думала ли она когда то, что ее горла может коснуться лезвие ножа или чьи то зубы, но она шла, и явно ничего не боялась. Она шла в десяти шагах от меня и направлялась в сторону лестницы, ведущей куда то наверх. Я ускорил шаг, и едва первые молекулы ее феромонов попали в мои легкие, а из них в кровь, как мое сердце забилось чаще. Ее запах был топливом высшей пробы, и я уже различал над внешним шумом звук поршней и шестеренок. Ее феромоны были наркотиком, которые перенес меня в параллельный мир, идентичный настоящему, с той лишь разницей, что в этом параллельном мире вместо меня был кто то другой. И нельзя однозначно утверждать, то ли это сумасшедший, который упивается своим безумием и кровью невинных жертв, то ли это невиданное доселе существо, которое по праву заняло свое место в пищевой цепочке.
Девочка с фиолетовыми волосами уже прошла первый пролет, а я едва ступил на первую ступень. Я смотрел, как покачиваются ее бедра при ходьбе, как заметил, что прямо возле нее находится дверь в мужской туалет. Если на свете и существует удача, то она сейчас улыбалась мне своими клыками и приглашала к столу. В ее глазах, в каких даже полуразложившийся труп найдет надежду на счастливое будущее, я видел убеждение в том, что никто не посмотрит в мою сторону, никто не закричит в ужасе, глядя, как кто-то покушается на чужую жизнь.
В несколько прыжков я приблизился к ней вплотную. Одной рукой я зажал ей рот и прижал к себе, а другой открыл дверь в туалет. Девочка начала вырваться, но она была слишком слабая, и ее удары, которыми она меня награждала, были как прелюдия перед любовью. Когда мы оказались непосредственно в туалете, я закрыл дверь и втолкнул ее в ближайшую кабинку. Несколько секунд моя рука не зажимала ей рот, но она поняла это слишком поздно и не успела закричать прежде, чем я вдавил ее своим телом в боковую стенку кабинки. Я закрыл за нами дверь на шпингалет, и мы остались один на один в полумраке. Она тяжело дышала и испуганно смотрела на меня. Я тоже смотрел на нее, в самую глубину ее глаз и пил ее страх, как легкое вино для улучшения аппетита. Мое лицо было лишь в нескольких сантиметрах от ее, и я мог распробовать ее запах сполна. Ее феромоны наполняли кабинку, превращая ее в газовую камеру. Я дышал ими и все больше сходил с ума. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, и уже спустя десять секунд в ее глазах был не только страх, но и интерес, ожидание, едва ли не мольба. Вряд ли она хотела умереть в эту минуту. Только не тогда, когда ее тайные мечты обрели плоть в виду этой сцены, которую она часто видела в своих снах. Может она и отдала бы свою жизнь, как нечто бессмысленное и бесполезное, но только после того, как я разверну ее спиной к себе, стяну с нее шорты, которые так плотно прилегают к ее ногам, и трахну ее, грубо и жестко, как ей всегда того хотелось. Я снял очки, и она удивленно уставила на мою пустую правую глазницу. Да, я не был прекрасным принцем из ее грез, который заберет ее честь, и уйдет, оставив мечты о себе. Я криво ухмыльнулся, и, похоже, это напугало ее сильнее, чем все остальное. Ее руки был свободны, и она вцепила своими коготками мне в живот и пыталась разодрать ими мою одежду, кожу, и, в конце концов, выпотрошить меня, и засунуть мои внутренности мне в глотку. Не знаю, чего больше было в ее глазах: страха, злость или сексуального возбуждения, но она на славу разодрала мои ребра, оставила на них глубокие царапины. Я не на шутку завелся от всего этого. Моя кровь бурлила адреналином, и я едва ли не смеялся от азарта. Я подумал, а не изнасиловать ли ее в самом деле, перед тем, как прикончить? Но эта мысль была эфемерной, голод заглушил собой все чувства. Я развернул ее лицом к стенке и глубоко вдохнул запах ее волос. Я коснулся губами ее шеи и почувствовал солоноватый вкус ее пота. Может быть, потом я и трахну ее, пока она не успела остыть. Хотя это будет не так интересно, ведь она не будет сопротивляться. Я широко открыл свой рот и глубоко вонзил свои зубы в ее шею. Из ужасно рваной раны обильно полилась кровь. Девочка дернулась от сильной боли и заскулила в отчаянной попытке жить, она вырывалась, но я крепко держал ее, закрыв глаза от удовольствия. Я делал один глоток за другим, и она все слабела. Очень скоро она потеряла сознание, и мне пришлось держать ее тело на весу. Потом она лишилась жизни. Я почувствовал это потому, что сердце ее остановилось, и кровь больше не выталкивалась мощными толчками, а просто лилась, с каждой секундой все слабей. Когда моя жажда была утолена, я уронил ее на пол и замер на некоторое время. Мне казалось, мир расцвел красками, кабинка туалета стала самым прекрасным местом на планете. Я вдыхал провонявшийся кровью и хлоркой воздух как океанский бриз, и видел так далеко, словно находился на вершине мира. И мне не было холодно от пронзающего ледяного ветра, который властвует там, ибо меня согревала кровь этой очаровательной девочки.