- Парень, у тебя не будет сигареты?
Вздрогнув от неожиданности, я открыл глаза и сквозь стекла очков посмотрел на человека, стоящего передо мной. Это был мужчина лет тридцати, одетый в белую рубашку, которая не была заправлена в черные штаны. Одного взгляда на него было достаточно, что бы понять, что он был не совсем трезв. Это было видно по тому, как он не твердо стоит на ногах, и по полупустой бутылки из мутного стекла в его руке.
- Разумеется, - ответил я, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая ему.
- Благодарю, - он взял пачку, подкурил, и стал жадно глотать дым, словно уже много часов мучился от никотиновой ломки, - мои закончились, а по близости нет ни одного магазина.
Я ничего не ответил и достал себе еще одну сигарету, потому что первая полностью истлела, пока я дремал. Пока мы сидели и курили, я исподтишка поглядывал на него. Мужчина то и дело прикладывался к бутылке, а его взгляд то беспорядочно блуждал, то бессмысленно замирал, уставившись в одну точку. Он не был похож на тех сомнительных маргинальных личностей, которые шляются по кладбищам, мастурбируют на надгробные плиты, самые отчаянные из которых осмеливаются разрывать свежие могилы и насиловать еще не совсем разложившиеся трупы. Не был он похож и на тех, кто в длинном плаще и широкой шляпе демонстрирует свои гениталии маленьким детям и беременным женщинам. Такие вполне могут прийти на похороны и махать своим членом перед угрюмой и мрачной толпой. Нет, он скорее походил на того, кто утратил близкого человека, которого сейчас закапывают в землю под унылое бормотание попа.
- Ты пришел сюда проведать родственников? - неожиданно спросил он.
Я посмотрел на него и на секунду задумался над ответом.
- Да, - ответил я, - тут неподалеку находится могила моей бабушки, с которой мы были очень близки.
Мужчина закивал головой.
- Моя бабушка умерла уже очень давно, но я до сих пор помню ее.
- А что ты тут делаешь? Пьянствуешь в одиночестве? - спросил я.
- Все верно. Я пью в одиночестве, и буду продолжать пить, пока не упаду без сознания. А когда очнусь, буду пить опять.
- С какой целью? - удивился я, - есть более быстрые и надежные способы умереть.
- Не могу больше видеть всего этого, и думать ни о чем тоже не могу. Не могу больше слышать соболезнования и утешения от тех, кому на самом деле плевать. Моя сестра умерла, а они, - мужчина кивнул в сторону толпы людей, которых не было видно за деревьями, - слушают чушь про загробный мир и лучшую жизнь. Нахуй загробный мир. Я возьму еще одну сигарету? - спросил он, указывая на пачку, что лежала на лавочке возле него.
- Да, конечно, - я подождал, пока он подкурит сигарету, - что случилось с твоей сестрой?
- Покончила с собой, - он выдохнул дым, - представляешь?
- Это ужасно, - согласился я, - что может сподвигнуть человека на такой шаг?
Задавая этот вопрос, я ожидал услышать всем знакомую историю о несчастной нераздельной любви, какой угодно личной трагедии, будь крах финансового положения или потеря близкого человека. Конечно, бывает и такое, что люди убивают себя безо всяких на то очевидных причин, и тогда можно долго размышлять, было ли это решение продиктовано психическим отклонением, или затянувшейся депрессией, которую никто не заметил. Совсем уж редко люди выбирают смерть из почти что философских соображений, считая, что их существование лишено всякого смысла, и кто сможет однозначно утверждать, являются они самым мудрым из нас, или безнадежными глупцами. Но услышал я совсем другое. Я услышал горький, невеселый смех.
- Это и есть самое нелепое в этой ситуации, - сказал мужчина, - еще более нелепое, чем убить себя по любой из причин. Уже это никак нельзя понять, потому что у нее было, чего только можно было пожелать, множество широких дорог перспектив, из которых она могла выбрать любую. Но как оказалось, ей все это было не нужно. Вместо того, что бы создавать свою жизнь, она разрушала ее, связавшись с сомнительной компанией, которая и внушила ей эти идеи.
- Какие идеи? - с интересом спросил я.
- Идеи относительно ее смерти, которая якобы может дать ей больше, чем жизнь.
- Ей не посчастливилось попасть в секту?
- Не то, что бы секту, - мужчина выдохнул дым и выкинул выкуренную до фильтра сигарету куда-то в траву, - скорее несколько совершенно больных на голову ублюдков, которых она называла своими друзьями.
Он сделал несколько глотков из бутылки, в которой осталась всего лишь одна десятая ее содержимого, и скривился. На его лице появился злобный оскал, побелели костяшки крепко сжатых кулаков, но отчаяние в глазах не делось никуда.