- Если бы я только знал, чем они занимаются, о чем говорят, я бы лично повыбивал им зубы и вырвал языки, что бы они больше не могли погубить чью-то жизнь. Впрочем, они и так уже не смогут это сделать.
- Почему? - я взял в руки пачку, и увидел, что в ней осталось только две сигареты. Одну я оставил себе, а вторую протянул своему соседу. Он взял ее, подкурил, сделал несколько затяжек и закашлялся.
- Блядь, - выругался он, - за утро я уже выкурил целую пачку, и этот проклятый дым уже не лезет мне в горло, но я не могу остановиться, потому что сразу вспоминаю свою сестру, и на душе становится так паршиво, что хочется уйти вслед за ней.
- Не думаю, что это самое мудрое решение, - заметил я, - так почему ее друзья больше не смогут никому навредить?
- Потому что они все мертвы. Их так и нашли вместе, пять трупов в одной комнате со вскрытыми вена и пустыми пачками таблеток на полу. Коллективное самоубийство, так сказали в полиции.
- А известно, чего именно они хотели этим добиться?
- Известно, как же иначе. Они написали об этом на листочке бумаги, где утверждали, что после смерти восстанут в виде новой формы жизни, которая находится на следующей ступени эволюционной лестницы. Ну, или как-то так.
- Вот как? - удивился я - а откуда у них такая уверенность, что это произойдет?
- Ты разве не знаешь? - мужчина посмотрел на меня, - Обо всех этих событий, я имею ввиду ту бойню в университете, а потом череда жестоких убийств, которые наводят на двусмысленные размышление. Некоторым пришла в голову идея, что эти убийства совершает не человек.
- А кто же?
- Вампир, - просто ответил он, - именно это слово я чаще всего слышал от сестры, которая последнее время помешалась на всякой около мистической тематике.
Я выдохнул сигаретный дым и посмотрел на небо, по которому плыли облака удивительных форм. Они вызывали у меня череду бессвязных ассоциаций и неясных образов. Я думал о том, что мне сказал этот человек, и все больше удивлялся тому, какой все приняло оборот. Сам того не желая, я оказал огромное влияние на неокрепшие умы. Но действительно ли это я виноват в этих смертях и им подобных? Ведь насколько сильно нужно не хотеть жить своей жизнью, что бы поверить в нелепую идею возродится из мертвых? Я вспомнил, как читал в сети восторженные комментарии относительно своих дел, но тогда я решил, что это пишут извращенцы, которые дергают свои члены при виде любой кровавой мясорубки, и им плевать на любой смысл кроме самого очевидного - отрезанные головы и залитый кровью асфальт. Но, видимо, когда мое тело исчезло из морга, и один за другим стали появляется убитые одинаковым способом трупы, у некоторых людей зародилась надежда, что их мир, которые они видели мрачным и унылым, вовсе не такой. Они так сильно хотели попасть в сказку, что поверили в нее при первой же возможности.
- А ты не знаешь, - спросил я мужчину, - были ли другие люди, которые сделали то же самое из подобных соображений?
- В том то и дело, - ответил он, - что были. Идиотов всегда хватало, но сейчас они словно повылазили отовсюду.
- Сам как считаешь, этот убийца обычный человек, или, все-таки, как ты выразился, вампир?
- Я считаю, что он обычный психопат, и жду не дождусь, когда его поймают и казнят, даже не смотря на отмену смертной казни, потому что такая мразь жить не должна.
- Ну, - протянул я, - мне кажется, что в смерти твоей сестры он не виноват. Пускай он убил много людей, но ведь вены на своих руках резала она сама.
- Если бы не он, ничего этого не было бы, - ответил мужчина голосом, в котором появилась злоба. Одно мое неосторожное слово, и его затуманенный горем и алкоголем мозг взорвется отчаянной, бессильной яростью, обвиняя меня во всех его бедах. Нельзя сказать, что он будет совсем уж неправ в своём импульсивном порыве.
Я не стал ничего говорить, а просто смотрел перед собой. Кое-что более важное заняло мои мысли. Я не фокусировал свой взгляд ни на одном надгробии, ни на одном дереве, потому что на периферии моего поля зрения пошла рябь, словно кто-то кинул камень в мою картину восприятия. Я видел эти волны, как будто дрожал сам воздух, как во время жары. Стоило мне только обратить на них внимание, как эти волны начали обращаться в звук. Этот звук был мне хорошо знаком, и меня охватил страх вместе с возбуждением. Мне казалось, что этот звук не возник только что, а преследовал, с тех пор, как я переступил черту кладбища, а, может быть, и раньше. Я думал, что это машина едет за моей спиной, или скрипят деревья на ветру, но оказалось, это во мне начало просыпаться то, что я считал следствием своего психоза, плодом своего воображения. Я уже, было, окончательно решил, что мир действительно такой, каким всегда казался, но у меня появился еще один шанс предположить обратное.