Ветер все усиливался и переходил в бурю. Но, тем не менее, садиться было нужно, и самолет осторожно планировал па небольшую лесную полянку. Поляна росла, мчалась навстречу. Оба чувствовали себя уже на земле, как вдруг раздались треск и звуки, похожие на выстрелы. Это рвались тросы. Потом все смолкло.
Вылезая из-под перевернувшегося самолета, летчики увидели подбегающих деревенских ребятишек.
— Попали!.. — печально суммировал Иван Климентьевич.
— Да, брат, такие самолеты и в мастерских не чинят, — ответил в тон ему Михеев.
Обсудив положение, все же решили самолет чинить: слишком позорно возвращаться в Москву в поезде.
Ночью Михеев отправился на ближайшую железнодорожную станцию и послал своему другу Попову телеграмму c просьбой срочно привезти пару колес.
Михеев вернулся только к утру. Поляков уже был за работой. Он достал досок, гвоздей, кровельного железа, раздобыл пилу. К вечеру следующего дня, когда прибыл Попов, друзья уже успели замелить сломанные части крыльев новыми и перебрали мотор. Но все же отремонтированный столь кустарным способом, видавший виды "верблюд" вызвал возмущение Игоря:
— Это что же, в насмешку, что ли, вы заставили меня тащиться за пятнадцать верст от станции? К чему вам колеса? Неужели вы полетите на этой машине?
Однако с помощью Игоря ремонт был закончен, и на третий день "приёмная комиссия", состоявшая из трех приятелей, испытала самолет в воздухе.
— Ничего, до Москвы долетим, — заключил Иван Климентьевич.
Провожаемые Игорем, оба летчика взяли курс на Москву.
Михеев рассказывал потом, что никогда еще испытывал такого беспокойства. Какие-то тяжелые удары все время потрясали ветхую машину, но он никак не мог определить происхождение этих ударов.
При спуске на аэродром они имели несчастье подрулить прямо к начальнику школы товарищу Левину. Удивленно взглянув на самолет, начальник быстро подошел к ним. Иронически осмотрев заплатанный самолет, он сделал вид, что не замечает коровьей ноги, высовывавшейся из-под сиденья Ивана Климентьевича и рассыпанного на сидении Михеева пшена. Он закусил губу, чтобы не рассмеяться, и сказал:
— Сфотографировать как образец полевого ремонта и… сдать на кладбище.
Вечером приятели варили кашу и ели необычно вкусный борщ, но… без хлеба: две огромные ковриги так и остались на лесной поляне. Оба долго смеялись над своим беспокойством по поводу ударов, потрясавших самолет в воздухе. Оказалось, что по всей длине фюзеляжа во время полета перекатывалась огромная тыква — единственная жертва этого перелета: тыква разбилась.
?
Между тем учеба продолжалась. Весь аэродромный коллектив — летчики, механики и обслуживающий персонал — работал не покладая рук. Смена за сменой уходили из московской школы на фронт молодые советские летчики и, сражаясь с врагом, значительно превосходившим нас техникой, одерживали победу за победой. То одно, то другое имя воспитанников школы мелькало в приказах Реввоенсовета, где говорилось о храбрости й геройстве.
Нередко школе почти в полном составе приходилось выступать на фронт. Возвращаясь, летчики снова принимались за работу, упорно готовя смену погибшим товарищам.
Двадцатилетний друг Михеева — моторист Игорь Попов — мечтал о том, чтобы стать летчиком. Часто он выпрашивался в полет у инструкторов, но из-за очереди летать происходили целые сражения.
Раз в хмурое зимнее/утро Игорь с довольным видом оттеснил других и забрался в новый самолет "Авро", недавно отбитый у белых. Позади него уселся инструктор, который обучал Игоря полётам.
Самолет плавно взлетел и исчез в мерцании тусклого дня. Проводив друга, Михеев занялся очередной работой. Через несколько минут ему сказали, что Игорь и инструктор разбились. На высоте ста метров с мотора сорвался капот (металлический щит), часть его попала в тросы управления и разорвала их. Неуправляемый самолет перешел в штопор и камнем вонзился в землю. Инструктор сломал ногу. Игорю раздробило спинной хребет.
Через два дня Игоря хоронили. На аэродроме выстроились все самолеты. Около каждого из них стояли летчики и мотористы. Вдоль фронта двигался фюзеляж. На нем лежал красный гроб. Позади шли мать и сестра Игоря, оркестр и толпа провожающих.
Когда печальная процессия удалилась с аэродрома и звуки похоронного марша затихли вдали, Михеев взлетел на своем самолете. Он видел внизу поле, дорогу на кладбище, различал лица людей, провожавших тело его друга…