Часть 8
Взлетели они на рассвете. Ночные тени еще вовсю гуляли по аэродрому, но штурмовики уже выруливали на старт. Поднялись в воздух, собрались в плотную группу и почапали к цели. Как и договаривались, «маленькие» прикрыли их сверху. Шли с соблюдением режима радиомолчания. А все сигналы ведущие подавали по старинке, покачивая крыльями. Тем более, что видимость над советским аэродромом была «миллион на миллион» — небо чистое, ни облачка. Эх, лучше бы, если все затянули облака. А так, надежды, что удастся подобраться незамеченными практически никакой. Разве что, сработает план Хромова и передовые самолеты забросают все дымовыми бомбами и дадут возможность ударной группе выскочить из завесы, словно чертику из табакерки. Так себе идейка, если честно. Хотя, служба метеорологов клялась и божилась, что в районе цели должны быть облака. Но им верить, себя не уважать. С тем же успехом можно обратиться к какому-нибудь деревенскому старичку и поинтересоваться, не ноют ли у него на непогоду колени, не прихватывает ли поясницу радикулит? Авось, более точный прогноз получим.Эх, обрушить бы на головы фрицам свето-шумовые бомбочки. Да побольше, побольше! Так, чтобы проморгались только на пути в свою Вальхаллу. Но где их взять? Поэтому у самолетов групп прикрытия были подвешены ЗАБ-100–40П — по тридцать восемь килограммов загущенного бензина или самовоспламеняющейся жидкости КС внутри корпуса из бумажного литья.
Атаковать переправу решили бомбами ФАБ-100, оснащенными взрывателями АВД, выставленными на тридцать минут задержки. Каждая из десяти машин эскадрильи Дивина несла по две «сотки». Половина из них с замедлением, половина настроена — на мгновенный контакт. Бросать надо было с высоты в четыреста метров при планировании в пятнадцать-двадцать градусов. Заходить следовало строго вдоль «нитки» моста. От варианта с тросом-сцепкой отказались из-за невозможности обеспечить синхронный сброс.
Сейчас Дивин немного волновался. Вот, вроде, тщательно подготовил и проиграл весь маршрут со своими летчиками, заставил их выучить наизусть все характерные ориентиры, попытались вместе определить возможные места расположения немецких зениток, пути атаки на них и варианты противодействия. Потом заставил еще каждого из пилотов — сначала по отдельности, потом в группе — условно пройти весь полет на земле. И теперь должен был, по логике вещей, быть относительно спокойным. Но нет, тягостно было на душе.Незадолго до переправы небо и в самом деле затянуло облаками. Сначала небольшими, затем довольно плотными. И то хлеб .Дивин стал готовиться к штурмовке. Скорее всего фрицы уже засекли их, поскольку спрятать такую большую группу невозможно, поэтому Григорий нарушил молчание и скомандовал: «Снять предохранители. Маневр, ребята, маневр!» И первым, подавая пример, принялся раскачивать машину — то добавлял скорость, то убавлял. Хаотично бросал в небольшой крен. Со стороны, наверное, выглядело все это так, будто самолетом управляет совершенно неопытный летчик. Но, на самом деле, такой полет «ильюшина» должен был затруднить прицеливание вражеским зенитчикам. По крайней мере, Дивин наэто очень рассчитывал. Зря что ли надоедал бойцам ПВО своего аэродрома, выспрашивая у них детали наведения орудий на цель.
Первые черные и белые шапки разрывов расцвели, когда группы прикрытия вышли на переправу. Эскадрилья шла за ними с небольшим опозданием. И пока товарищи били по обнаружившим себя гитлеровским зенитками, Григорий повел своих пилотов на переправу. Небольшой доворот…Атака!
«Илы» начали пикировать на мост. И немцы мгновенно перенесли заградительный огонь на них. Сказать, что перед советскими летчиками встала огненная стена, значит не сказать ничего. Казалось, что все небо в одно мгновение заполнилось взрывами и разноцветными трассами. К тому же, сработали дымовые бомбы и подступы к мосту начало затягивать мутной серой пеленой. А внутри ее сверкали рукотворные солнца сброшенных на голову врага зажигательных бомб.
Один из штурмовиков получил свою порцию свинца, неловко, словно нехотя, полез было вверх, но вдруг резко опустил нос и стремительно рухнул вниз. Дивин лишь нервно дернул щекой. Пускать слезу времени не было — проклятый мост рос в прицеле, стремительно вырастал в размерах. Вполне возможно, что другим пилотам в этом аду стало сложно целиться, но Григорий видел все отлично. Собственно, как раз поэтому он еще дома велел остальным своим летчикам идти строго за ним и бомбить по его следам.
— Получайте, гады! — выругался Григорий, нажимая на кнопку бомбосбрасывателя. И потянул на себя ручку управления, переламывая самолет, выводя его из пике. Тут же навалилась привычная свинцовая тяжесть, перед глазами все подернулось красноватой дымкой. А потом вдруг последовал сначала один, а потом сразу второй мощный удар, от которого «ильюшина» подбросило вверх и немного в сторону. Так, будто невидимый великан приложился от души, дав самолету смачного пинка. Попали!
— Я Кощей, подбит, — прижал ларингофон пальцами Дивин. — Я Кощей!