Григорий посмотрел вниз. Город был затянут дымом и пылью – ничего не разобрать. Он подсчитал самолеты – все экипажи на месте. Обратный путь протекал спокойно. До своего аэродрома оставалось километров сорок, и эскадрилья стала снижаться. Сбросил газ и вошел в плотный слой облаков. Григорий напряженно смотрел вперед – не столкнуться бы с кем из своих. Посветлело. Самолет Дивина вывалился из облаков, и от неожиданности у летчика перехватило дыхание: эскадрильи не было! «Вот стыдоба, – он почувствовал, как кровь прилила к лицу, – не удержался в строю, потерял эскадрилью!» – Штурман, дай курс! – Секундная заминка, пока штурман определялся на местности, показалась ему вечностью. – Пять градусов вправо, – Григорий довернул вправо и снова попал в облако. А вынырнув, увидел прямо перед собой – буквально в ста метрах! – «Ме-109». Немецкий летчик явно не видел вывалившегося сзади . Еще бы! Григорий еще по полету на «мессере» помнил, что задний обзор у него плохой – мешает бронеспинка. Перед «мессером» в двух сотнях метров шел наш транспортник «Пс-84». «Транспортник» явно «видел» немца – он делал скольжения то на левое, то на правое крыло, пытаясь сбить его с прицела. Григорий недолго думая поймал фашиста в прицел и дал длинную очередь из пулеметов. Было видно, как от хвостового оперения немца полетели куски обшивки. Григорий чуть наклонил нос самолета и всадил еще одну очередь – в ненавистные немецкие кресты на фюзеляже. «Мессер» задымил и стал терять высоту. Дивин увидел, как немецкий пилот отбросил фонарь и выбросился с парашютом. Расстрелять его? Как немецкий ас расстрелял Сергея Борисова, пилота «И-16»? «Нет, я не стервятник, – решил он . – Тем более что территория уже наша, и немец никуда не денется». Транспортник качнул крыльями, а Григорий описал широкий полукруг и с удовлетворением дождался, пока сбитый им истребитель не воткнется в землю. Взрыв, огоньогонь!.Через десять минут показался аэродром. Эскадрилья уже села – самолеты заруливали на стоянку. В голове Григория сразу всплыл порядок действий при посадке: «Газ убрал, закрылки – вниз, шасси выпустил». Он приземлился, зарулил на стоянку и заглушил моторы. Подбежали механик, техник, оружейник. – А нам только что сказали, что самолет упал. Эскадрилья видела вспышку и взрыв на земле. А вы – живы! – Жив ! Это немец упал. – А от командирской машины к самолету Дивина уже бежали. – Лейтенант Дивин – к комэску! – Григорий пошел исполнять приказание. Шел и думал: взгреет за то, что оторвался от эскадрильи или про сбитого немца спросит? – Товарищ комэск! Лейтенант Дивин по вашему приказанию прибыл! Объясни-ка, Дивин, почему ты, единственный из летчиков эскадрильи, потерял строй, потерял эскадрилью? – Виноват, товарищ комэск! В облачность попал, газ немного убрал – столкнуться боялся. – Я уже думал – упал, – чуть мягче сказал Молахов . – Многие из экипажей вспышку на земле видели, и дым, думали – ты. – Не я – истребитель немецкий. Вываливаю из облаков, а передо мной – немец. Не удержался, всадил в него очередь. – Ты гляди ка тута , он в истребителя решил поиграть! - – Никак нет. Ну, истребитель же перед носом, один! Вот я и сбил его. – Как это он тебя не увидел? – Он за «транспортником» нашим охотился – там «Пс-84» впереди летел. Лицо командира вытянулось. – Ладно, за оплошность твою на первый раз наказывать не буду – тем более что вину свою ты сбитым «мессером» искупил. Только нужно дождаться подтверждения с земли – от пехоты. Свободны! – Разрешите идти? – Идите! Григорий повернулся и направился к стоянке самолета.На следующий день на аэродром сел «Пс-84». Ну сел и сел. Однако вскоре на командный пункт вызвали Дивина. На маленьком КП было тесно от командиров – комполка , комэск Малахов стояли навытяжку перед полковником. – Товарищ полковник, лейтенант Дивин прибыл по вашему приказанию. Полковник оглядел Григория с ног до головы и протянул руку. Гигорий, недоумевая, пожал ее. – Молодец, герой! Дивин ничего не понимал. Вчера ругали, сегодня – герой. В чем дело-то? – Ты вчера «мессера» сбил? – Я. – А «транспортник» впереди видел? – Видел, потому и стрелять поторопился. – Я тебя теперь водкой по гроб жизни поить должен! В самолете раненые были, и командование тридцать первого артполка из-под Вязьмы выбиралось. Дивин, если будешь представление на него писать, упомяни про меня. – Слушаюсь, товарищ полковник! – Специально попросил сюда завернуть, чтобы на спасителя своего поглядеть. Мы ведь уже было с жизнью попрощались. Был у нас истребитель прикрытия – «ишачок», да немцы его сбили. И ведь уже над своей территорией летели, думали – дома, а из облаков – «мессер». Решили – ну все, хана. А тут ваш хлопец подоспел и немца поджег. Спасибо, старшина! И полковник еще раз пожал Григорию руку. – Желаю вам всем воевать, как лейтенант! Молахов , хороших бойцов воспитал! Мы с такими немцев остановим и погоним, помяни мое слово! В Берлине помяни! – Так точно! Полковник повернулся и вышел .Потом снова потянулись будни на войне летал сбивал,летал снова сбивал. В один день у них были гости и полк плясал. Григорий расселся на лавочке и, потягивая папиросу, наблюдал за танцующими. Ему было хорошо: в такой позе нога болела не так сильно, в желудке плескалось почти триста грамм водки, душу грело письмецо от Таи и жизнь, в целом, была неплоха. Гришка, — ты чего тута? К Дивину подсел комеск. Да нормально все , Дмитрий Михайлович,от невесты письмо получи. — Невеста, тута у него, а у тебя дурь из башки когда пропадет… — Не хотел я…. Она там ребенка ждет, а я тут… — Невеста Тая? — спросил Молахов . Услышав ответ, закрыл лицо рукой. — Ой, тута, дурак, — протянул он. — Это ты за отпуск успел? Григорий кивнул. Командир задумался, а потом вдруг начал смеяться. — Я тебя Гришка не тому учил, — хихикал он. — Я учил маневрировать, стрелять, сбивать… а надо было тута научить как на бабу правильно залазить. Это ж надо тута свободы было кот наплакал , а уже сострогал. — он уже не смеялся, а хохотал, — Вот только… только… как учить то? С наглядными пособиями хреново. У-уф уф .К невесте небось рвешься, да? Григорий слабо кивнул. -Сам понимаешь сейчас я ее сюда выписать не могу, но как только будет оказия ты первый кандидат на вылет.- Комеск сдержал слово.К Тае он летел словно на крыльях. За спиной висел набитый продуктами вещмешок. Город где Таисия училась встретил его ярким полуденным солнцем, слепящим снегом и серым дымом печных труб. Прохожие на него засматривались, а он шел неспешным шагом короля жизни и улыбался. Направляясь к невесте он специально оделся как можно нарядней и сейчас, в начищенных хромовых сапогах, синих командирских бриджах и реглане весьма сильно напоминал образцового летчика с предвоенного агитационного плаката, привлекая собой внимание прохожих, особенно молоденьких женщин. Немного портила внешний вид шапка-ушанка: в фуражке он смотрелся бы гораздо представительней, а в шлемофоне более героически. Но в фуражке бродить по февральскому морозу чревато, а в шлемофоне время, и расспросив у прохожих дорогу, направился к медицинскому институту. По его прикидкам Тая должна была быть там. В институт пустили без проблем. Григорий, принялся бродить по пустым коридорам. Из-за плотно прикрытых дверей слышались голоса — шли лекции. Он зашел в деканат и, представившись братом Таи, узнал где ее искать..До конца лекции оставалось ещё полчаса и это расстраивало. В деканате он стал объектом милых улыбок уже не очень молодой преподавательницы, она даже предложила ему чаю. Дивин , на свою беду, согласился — реглан оказался не лучшей одеждой для долгого зимнего путешествия и он изрядно замерз. Расплачиваться за чай пришлось ответами на пару сотен вопросов и все это под милую улыбку собеседницы.В принципе, это даже радовало, означая, что уродство со временем сгладилось. А в совокупности с сединой, бородой и орденами, придавало ему в женских глазах геройский вид. Но проверять это пока не хотелось. Но вот спасительный звонок прозвенел неожиданно и он, провожаемый очень грустным взгля