Опять это «нас»! Но я полностью сосредоточился на рассказе, ловя каждое слово.
– Ева – до мозга костей папина дочка. Чуть ли не бежала за ним, когда тот уезжал. Вся в слезах и соплях… Тете Лене пришлось придумать целую историю, чтобы успокоить ребенка, но помогло слабо, и малявка на следующий день загремела в больницу. А тридцатого июля они выписывались, как раз на ее день рождение. Тетя Лена была занята этим, и Владе пришлось лично отправиться за посылкой-сюрпризом от папы, про который Еве не говорили. Только вот Влада совсем не справилась с порученным заданием и в целости и сохранности подарок до дома так и не донесла, – он недолго помолчал. – Ну, ничего! Мы его отмыли и высушили фенами в две руки. Так что к возвращению мелкой Потапыч превратился в самую чистую игрушку на свете. Почти.
Я и представить не мог, во что превратился мой «не объезд» проклятой лужицы. Зато, поведение Влады стало обретать черты логичности и нормальности. У нее были все основания меня не любить. И причем очень сильно.
– А почему почти? – вернулся я к разговору. – Вроде вполне белый Заяц.
– Сердце чуть ниже груди видел? – спросил Димон, докуривая. Я кивнул в знак подтверждения. – Одно пятно сильно въелось, так что пришлось импровизировать и рисовать синее сердечко, чтобы не огорчать Евку. Влада еще и романтическую историю сочинила. Попил бы чаю, услышал бы. Малявка с таким упоением ее рассказывает – закачаешься.
Парень снова хохотнул, но как-то по-доброму, я бы даже сказал, что в голосе слышалась некая забота об этих девочках.
– А если серьезно, то люди, конечно, у нас дерьмо… Так нагадить, и даже не извиниться – каким же уродом надо быть?! – Дима оглянулся по сторонам. – Упаковку букета так и не спасли… Благо, тетя Лена у нас оказалась понимающей женщиной.
Он вздохнул. Угрюмо перекатился с пяток на носки.
– Что-то растрепался я… Пойду.
Протянул мне руку на прощание и быстро сбежал по ступенькам, теряясь в темноте.
Пожал бы ты ее, зная, что перед тобой стоит причина синего сердца?
Вряд ли…
А вот сомнений в том, что я сейчас мог получить еще одну фиолетовую особенность в области лица, практически не было.
Я медленно спустился вслед за ним и остановился. Поднял глаза на окна шестого этажа. Приятный уютный свет, а на подоконнике сидел он… Потапыч… и я словно увидел в его глазах немой укор.
Влада предпочла не посвящать меня в историю своей семьи, и мало того – сейчас отбывала наказание, назначенное мною за мой же проступок.
На душе стало так противно, что я отвел глаза и тут же принял единственно верное решение – на этом внеплановые «курсы» по грамматике закончились.
С тех пор мое отношение к ней полностью изменилось. А ее – нет.
Но я не собирался сдаваться, благо жили мы рядом и каждодневное возвращение домой начало вершить свое праведное дело – она незаметно стала привыкать ко мне. Чем больше я узнавал, тем больше хотелось быть рядом, но какая-то ерунда постоянно разрушала романтические моменты. Влада открывалась в новых сторон, выпуская на свет красивую, честную и добрую, но при этом слишком смущающуюся своих порывов, девушку.
Отчетливо помню тот перелет, когда для себя я решил, что после весенних каникул серьезно поговорю с соседкой и приглашу на наше первое настоящее свидание, чего бы мне это не стоило. Хотелось верить, что она меня все же простила, и у нас получится быть вместе, а неприятный эпизод станет нашей историей.
НО…
– Да вы издеваетесь!!! – где-то это уже было… – Думаете, раз вы родители, то можете крутить моей жизнью, как вам захочется?
Мама смотрела на меня с нескрываемым возмущением.
– Даня, мы тебе предоставляем уникальную возможность. Учеба здесь весьма ценится…
Я ее перебил, не желая слушать дальше.
– Кем?! – выкрикнул им обоим. – Какая мне разница! Я не хочу уезжать оттуда!
– Точно так же ты не хотел уезжать из столицы. И тем не менее с тобой все в полном порядке. Мне даже кажется, ты стал лучше.
Запрещенный прием, бить по очевидному.
– Я не поеду!