— Вы будете работать до глубокой ночи? — Юлия уже почти навязывается.
— До вечера уж точно, — вздыхает мужчина. — Иначе не успею.
— Так, может быть, вечером куда-нибудь сходим? — Юлия чувствует, что краска заливает ее лицо, — только этого не хватало! До чего доводит одиночество!
— Было бы замечательно! — откликается мужчина — и опять долго молчит.
«Какой-то странный тип: то ли робкий, то ли никак не очухается от работы».
— Так где мы встретимся? — уже прямолинейно спрашивает Юлия.
— Давайте у кафе «Аист». Вы знаете это кафе? Часов в семь вас устроит?
— Хорошо! — Юлия уже готова положить трубку, как вдруг слышит:
— Да, а как мы узнаем друг друга?
— Я буду в… впрочем, вы сразу меня узнаете — я очень красивая.
Вот так ему! Юлия резко бросает трубку. «Все-таки настоящий мужчина должен завоевывать женщину, а не ждать, когда она бросится ему на шею».
К вечеру жара спадает, но от домов и деревьев еще бьют горячие испарения. Высокая, стройная, покачиваясь на каблуках, Юлия подходит к кафе и внезапно видит — с букетом цветов кого-то поджидает толстяк биолог, сотрудник их лаборатории. Смутная тревога охватывает Юлию: «Господи! Его ведь и зовут Володя! Неужели? Только этого еще не хватало!».
— Добрый вечер! — толстяк подходит, протягивает цветы, и Юлия заливается в хохоте:
— Володька, так это у меня с тобой свидание?!
— Я долго не мог поверить… что это ты звонила… Думал, разыгрывает кто-то, — толстяк смешно теребит носовой платок, вытирает взмокшее лицо.
— Умора! — Юлия закатывает глаза к небу, но не решается объявить о своей жестокой ошибке. «Придется часик с ним провести, все равно вечер потерян».
Обычно нерасторопный, толстяк преображается: галантно открывает перед Юлией двери кафе, поддерживая за локоть подводит к столу, предусмотрительно пододвигает стул, протирает его платком — то ли дурачится, то ли обалдел от неожиданно свалившегося свидания — он весь в этом, чудак, который вечно несет какую-то чепуху. Ходит по лаборатории, машет руками, задевая все подряд, и подробно рассказывает что-нибудь вроде того, как размножаются всякие земноводные — правда, рассказывает без пошлости, со святой наивностью. Он забавен и трогателен в своей неуклюжести и бесхитростности.
— Так о чем ты пишешь? Чем забиваешь светлые детские головы? Вот никогда бы не подумала…
— О животных. Ты любишь животных? Я люблю их беспредельно… Но человек теснит их среду обитания…
Он рассказывает об еще уцелевших клочках земли, где в гармонии и равновесии соседствуют различные виды флоры и фауны.
Юлия слушает, потягивает вино, кивает:
— Я давно хочу вступить в партию «зеленых». Жаль, ее у нас нет. Почему бы тебе не организовать?
«У всех собственнические интересы, а он… Неужели не задумывается о своей личной жизни?». Легко, в обычной женской манере, Юлия переводит разговор:
— А ты уже нашел себе единомышленницу? У тебя вообще есть любимая?
— Нет, — качает головой. — Был один роман, но закончился неудачно… Ко мне почему-то женщины относятся как к приятелю, ты же знаешь… А я, между прочим… спортом занимаюсь… имею разряд по лыжам. Не хвалюсь, в самом деле…
«И не такой уж он полный, не рохля, во всяком случае, скорее плотного телосложения». Неожиданно для самой себя Юлия чувствует в его словах определенное сексуальное давление, хотя он говорил без всякой задней мысли. Вторжение этого ощущения странным образом меняет Юлию. Она пристальней вглядывается в собеседника и замечает в его лице черточки, которые никогда не замечала раньше за целый год совместной работы. Такое впечатление, что перед ней — другой человек, совершенно незнакомый, со своим неповторимым миром. «Надо же, никто никого не знает! Люди встречаются и расходятся, работают рядом, даже живут вместе и не заглядывают в души друг друга. Все сумасшедшая гонка, бешеный городской ритм». Это запоздалое открытие привело Юлию в некоторое волнение:
— Из какой ты семьи, где прошло твое детство?
Ничего нет прекрасней встреч двух людей, соприкосновение разных миров, постепенное познавание друг друга, когда общие взгляды и интересы намного превышают всякие мелкие различия.
— …Детство прошло на окраине… там росли подсолнухи — простые цветы, но красивые и гордые… и в поле, словно желтые мячи, лежали тыквы… А в ложбине текла река…
Река сверкала, лениво катила воды и… медленно, но неумолимо размывала особняк из песка где-то на юге Франции.