И все как-то совпало разом. Бывший сокурсник предложил полиграфические мощности. Сам Флор фотографией не занимался, но знал хороших ребят в издательстве, где некогда сотрудничал. Твори, а мы не подведем, устроим акцию по всем правилам и международный резонанс организуем! Решено было также снять акцию полномасштабно и в деталях на видео.
А из чего творить? Материал для экологически чистого искусства должен быть простым, как мычание. Глина, песок, снег, дерево, солома, лыко, плоды огородов… — вот из чего следовало создавать «нетленку».
Идея пришла осенним стылым вечером. Уже декабрь был на подходе. Все горожане давно разъехались из Стана. Флор сидел с мольбертом на самой верхотуре под деревом и писал пойму реки с прилегающими лесами. Пальцы стыли ужасно. Ему очень хотелись поймать особую прозрачность в воздухе, особый настрой в природе — эдакую грусть в мироздании, но не умирание, нет, а ожидание чуда. Русские, от щедрот им данных и привычке смотреть не окрест, а вглубь себя, даже не понимают, как им повезло. Им дано пережить все этапы в годовом цикле планеты. А кто замечает, какое это чудо — иней на черных ветках? Четкая, прекрасная графика, безупречные формы и сдержанный благородный цвет — все оттенки синего, бирюзового, а оранжевая и алая аляповатость допустимы лишь в небе в вечерние и утренние часы.
Сидя на горочке, Флор вдруг вспомнил, что река, которую он переносил на полотно, когда-то служила границей между Литвой и Московской Русью. Где-то здесь рядом пятьсот лет назад состоялось Великое Стояние против татар. И пало иго… Представился вдруг отряд ратников, бредущий вверх по склону. А потом как-то само собой вспомнилось: «решай задачу по-детски», и Флор увидел, что к нему идут не ратники, а снеговики с носами из моркови и набекрень надетыми ведрами.
И что вы думаете? Налепили целую армию снеговиков. Все окрестные мужики были задействованы. Четыреста тридцать две снежных бабы накатали в оттепель. Флор долго ломал голову, как их поставить. В конце концов, остановился на том самом варианте, который причудился ему осенним стылым днем. Снеговики шествовали от прибрежного лозняка вверх к церкви. В нестройных рядах их заметна была не то чтобы усталость — нет, они просто никуда не торопились, и этим создавалась ощущение, что бредут они по склону — вечно. И в этом движении, как не старинно, чувствовалась надежность. Словно сама природа выслала на защиту людей своих ледяных стражей.
Снеговиков фотографировали и снимали видеокамерой днем при радостном солнце, на закате, когда тела их казались розовыми, ночью при свете мощных прожекторов, фотографировали всем строем, а также штучно в профиль и фас. Потом дождались мартовской оттепели, когда снеговики стали оплывать и принимать новые формы. Последними фотографировали уже бесформенные холмики снега и юрких мышей, пытавшихся утащить в норки остатки морковных носов. Выставки имела оглушительный успех. Понаделали видеоматериалов, каталогов, открыток, календарей, украсили строем снеговиков майки и полотенца. Какой-то умник из Франции написал на тему выставки отнюдь не тонкую брошюру.
Окрыленный Флор уже придумал новый проект, Сидоров-Сикорский ему активно помогал. Как только в Верхнем Стане стаял снег, художники засучили рукава. Теперь по их задумке склон и церковь, река и окрестные луга должны были войти составляющей частью в экологически чистый языческий праздник.
К Ивану-Купале, понятное дело, не успеть, а к осени все может получиться. Августовские краски, венки из рябины, калины, крушины, хмеля, ивы, сосны и подсолнухов. А по траве пусть скачут соломенные кони. Весь ромашковый склон — решили выкосить особым рисунком — в виде некого древнего символа. Вместо стяга — огромное полотнище из неотбеленного льна. Идея снеговиков твердо запала у голову Флора, поэтому совсем отказаться от нее он не мог. Функцию бредущего вверх по склону воинства от природы взяли на себя снопы. В кульминацию праздника предполагалось устроить костер до неба.
Подготовка шла полным ходом. Все было — идеи, энтузиазм, рабочая сила, то есть окрестные мужики с косами, вилами и топорами, и погода удалась на славу. Не было только денег. Малую мзду Флор получил из Франции, но она таяла на глазах. Необходимо было искать отечественных спонсоров. Пришлось Флору ехать в Москву. Случилось это как раз за полмесяца до описываемых событий.
На первую акцию — снеговиков — деньги дал Левушка. Тогда еще дом-баня не был построен, Левушка был весел и щедр. Обошлись малой суммой, мужики лепили снежных баб, считай, бесплатно. Известное дело — зимой в деревне какая работа? Каждый за выпивку и закуску был рад поиграть в детство. Фотографы и полиграфы тоже трудились на голом энтузиазме. А сейчас запахло прибылью, и каждый азартно потирал руки: я — работаю, ты — плати. Да и работа была посложнее.
В Москве Флор обошел трех человек — бывших потенциальных покупателей. Раньше они обожали толпиться в мастерских у художников, случалось, и приобретали полотна. Теперь разбогатели, и у всех, как на зло — полное безденежье. Один должен отдать кредит, другой всю наличность вбухал в выгодную сделку. Все твердили хором: «Старик, ты просишь слишком большую сумму. А совершенно неизвестно, окупит ли себя этот проект». Только четвертый пообещал дать денег, но через месяц:
— Флор, это верняк! Я всегда любил твою живопись. Ты пока перехвати, а в начале августа ко мне наведайся.
«Перехватить» можно было только у Левушки. Не хотелось Флору к нему идти, но что делать. И ведь как в воду смотрел. Оказалось, что и у Льва непредвиденные трудности: товар задержали на таможне, взятку большую только что влил в одного туза из министерства и все такое прочее. Но потом Левушка словно обмяк и спросил, какая собственно сумма нужна? Требуемая сумма с была совсем игрушечной — зарплату мужикам выдать, а там поступят обещанные деньги. Лева вдруг развеселился:
— Флор, зачем тебе эти унижения. Такую сумма ты сам за вечер заработаешь! Пойдем в казино.
— Лев, ты что? У меня даже на входной билет денег нет, — испугался Флор.
— За вход я заплачу. И это будут твои первые фишки. С ними и начнешь игру. Надо будет, я еще тебе куплю. Но сдается мне, что ты и без меня обойдешься. Ты никогда не играл. Новичкам всегда везет. Кроме того, ты совершенно уверен, что не сможешь выиграть ни рубля. Казино таких дурачков обычно балует. Только пойдем в мое время, чтобы примету с панталыку не сбить.
— А какая у тебя примета?
— Ровно в двенадцать ночи открыть в казино дверь левой ногой. И… порядок!
— А если я проиграюсь? — с сомнением спросил Флор.
— Прощу проигрыш.
— А если выиграю, но мало, — продолжал упрямиться Флор.
— Тогда я доплачу тебе до требуемой суммы. Договорились? Ровно в половине двенадцатого ты у меня, — Лева все посмеивался, коньячок попивал. Испуг Флора явно его забавлял.
Так они очутились в «Метелице». В подражание приятелю Флор тоже придержал дверь левой ногой. В зале для оч-чень важных персон было полно народу. Стол выбрал сам Лев, усадил Флора за стол для Блейк Джека, горкой выложил перед ним коктейльные, полученные на входе фишки, а сам ушел в бар. Дерзай, мол! Не буду тебя смущать. Плата за вход в казино составляла две тысячи рублей. Можешь на эти деньги текилу и коньяк лакать, а можешь их сразу пустить в игру. С помощью этих двух тысяч Флор должен был найти обеспечение и соломенным коням, и боярышням из лыка, оплатить всех косцов, пока не побросали косы и прочая, прочая…
Фрол не остался за этим игровым столом. Блей Джек — это практически наше очко. Совсем полагаться на фортуну, исключая интеллект, не хотелось. Флор выбрал стол с покером. И тут же ему пришлось наблюдать удивительную сцену. Такое не каждый день увидишь. Мужик, одетый прилично, но не в смокинге, можно даже сказать, простецкий на вид, но бойкий и бесстрашный, выиграл за одну игру сто сорок тысяч зеленых. Что тут в зале началось! Аплодисменты, кто-то орет, сам выигравший хохочет, как в детском саду на утреннике. У Флора даже шея вспотела. Стал вытирать, платок мокрый, хоть выжимай. Вот что значит — деньги! Если он из-за чужого выигрыша так разнервничался, то что же с ним будет, когда он сам вступит в игру?