К. Ушинский
УРОЖАЙ
Выше пояса
Рожь зернистая
Дремлет колосом
Почти до земи…
Ветерок по ней
Плывёт-лоснится,
Золотой волной
Разбегается.
Люди семьями
Принялися жать,
Косить под корень
Рожь высокую.
В копны частые
Снопы сложены;
От возов всю ночь
Скрипит музыка.
На гумнах везде,
Как князья, скирды
Широко сидят,
Подняв головы.
Видит солнышко —
Жатва кончена:
Холодней оно
Пошло к осени.
А. Кольцов
В ЛЕСУ ЛЕТОМ
Нет в лесу того раздолья, как на поле; но хорошо в нём в жаркий полдень. И чего только не насмотришься в лесу! Высокие, красноватые сосны развесили свои иглистые вершины, а зелёные ёлочки выгибают свои колючие ветви. Красуется белая, кудреватая берёзка с душистыми листочками; дрожит серая осина; а коренастый дуб раскинул шатром свои вырезные листья. Из травы глядит беленький глазок земляники, а рядом уже краснеет душистая ягодка.
Белые серёжки ландыша качаются между длинными, гладкими листьями. Где-то рубит крепконосый дятел; кричит жалобно жёлтая иволга; отсчитывает года бездомная кукушка. Серый зайчик шмыгнул в кусты, высоко между ветвями мелькнула пушистым хвостом цепкая белка. Далеко в чаще что-то трещит и ломится: уж не гнёт ли дуг косолапый Мишка?
К. Ушинский
* * *
Зреет рожь над жаркой нивой,
И от нивы и до нивы
Гонит ветер прихотливый
Золотые переливы.
Робко месяц смотрит в очи,
Изумлён, что день не минул,
Но широко в область ночи
День объятия раскинул.
Над безбрежной жатвой хлеба
Меж заката и востока
Лишь на миг смежает небо
Огнедышащее око.
А. Фет
НА ЛУГУ ЛЕТОМ
(ИЗ ДЕТСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ)
«Сегодня, дети, мы все едем на сенокос», — сказал нам недавно отец, — и мы так раскричались и разбегались, что нас насилу уняли. Я приготовил удочки для рыбы и сачки для раков, девочки — корзинки для ягод, и после обеда вся наша семья отправилась на двух телегах.
Часа через два езды по узким просёлкам, а под конец и вовсе без дороги, добрались мы до своего заливного сенокоса на берегу Десны.
Когда мы приехали, солнце уже садилось за меловые горы, но работа ещё кипела по всему лугу; а луг-то, луг, — и глазом не окинешь!
Косари в белых рубахах дружно наступали на высокую траву, и за каждым быстро вытягивалась позади зелёная грядка. Подальше крестьянки с песнями сгребали в копны сено, а у ольховой рощи уже складывался стог; два работника стояли наверху растущего стога и искусно складывали сено, а двое других подавали им его на вилах. Мальчики на лошадках подтаскивали к стогу новые копны, зацепив их верёвкою; две собачонки барахтались в сене. Весело разносились в воздухе песни, смех, говор, лай собак и звон косы под ударами точильной лопатки, набитой песком.
Но вот солнце село; стало темнеть, на западе разгорелась заря; журавли с криком пронеслись в вышине; пролетела вереница диких уток на ночлег; в ближнем озере, что осталось после разлива, хором заквакали лягушки; ночные кузнечики затрещали.
Работы прекратились. На берегу запылали костры, отражаясь в воде; чёрные котлы повисли над огнями, а вокруг них задвигались люди, точно громадные тени.