Дэймен видел слабый румянец от жары и пара на щеках Лорена. Он видел изгиб его ресниц. Он мог различить каждый нежный лепесток белого цветка в его волосах.
Вода была горячей. Она струилась из губки, когда Лорен окунал её, а затем поднимал и проводил сверху вниз по ногам Дэймена, оставляя их чистыми и влажными. Сперва были намылены подошвы и лодыжки. Затем он поднялся вверх по голени. Лорен нагнулся, чтобы намылить под коленями, а после внутреннюю сторону левого бедра. Он натирал каждый участок обнаженной кожи до тех пор, пока ее не покрывал густой слой пены, а потом ополоснул всё.
Ещё один опорожнённый кувшин: вода брызнула на мрамор, и обдала слегка разведённые врозь ноги Лорена, по-прежнему стоящего на коленях. Но это было ещё не всё. Лорен встал.
Для мытья рук Дэймена Лорен сперва пользовался только руками, без губок; массируя каждую фалангу, разминая костяшки, его пальцы скользили в мыльной пене между пальцами Дэймена. Следуя очертаниям каждого мускула и задерживаясь на сгибе локтя, он поочередно поднял и намылил руки Дэймена.
Лорен не смотрел Дэймену в глаза, когда принялся намыливать его бока, а затем между ног, где его полувозбуждённый член ощущался таким толстым и тяжёлым, когда он прошёлся по нему губкой. После этого Лорен поднял кувшин и вылил воду, ополаскивая всё тело Дэймена.
Его бросило в жар. Он знал, что теперь предстоит. Он всем существом ощутил перемену, даже до того, как Лорен обошёл его сзади.
Молчание; он был слишком сосредоточен на том, чтобы просто дышать. Лорен был у него за спиной. Дэймен не мог его видеть, но знал, что он был там. Он чувствовал себя таким открытым и уязвимым, будто был с завязанными глазами: на виду, но не имеющий возможности видеть сам. Ему стоило усилий не обернуться. Ни один из них не произнёс ни звука.
Он невольно задался вопросом, что видит Лорен? Что ему вспомнилось, творилось ли в голове Лорена то же, что в его. Раздался всплеск разлетевшейся по мрамору воды, когда Лорен сжал в ладони губку. Он ощутил физически этот резкий звук, словно сама тишина внезапно дала трещину.
Он вздрогнул от прикосновения, потому что оно оказалось таким тёплым и нежным, против рубцов вдоль и поперек покрывавших его спину. Он ощутил тепло воды и мягкие касания губки — мягче, чем он мог себе представить, и дрожь вновь пробежала по его телу.
Ничто не могло бы смыть прошлое, но эти прикосновения позволили им обоим притронуться к горькой истине и признать её.
Его плеч Лорен касался деликатнее, чем груди. Сейчас его плоть и сущность были, как никогда, едины. Очищение было медленным и тщательным: лёгкие брызги воды, затем намыливание кожи. Это было исцелением чего-то, что он не ведал, нуждалось в исцелении. Теперь это казалось необходимым, словно дыхание, даже если нежности было болезненно много — такой кротости он никогда не ожидал от Лорена.
Так долго он был распят под плетьми. Где тогда плоть была содрана, теперь он был открыт.
— Лорен, я…
— Наклони голову.
Он закрыл глаза. Вода окатила его всего: волосы и лицо намокли. Обычно это делалось сидя, на длинной скамейке возле жёлоба для стока воды, а раб должен был стоять за спиной — он не стал говорить об этом, когда Лорен потянулся вверх, чтобы вспенить мыло в его волосах, стоя перед ним. Длинные пальцы взбивали пену, продвигаясь от висков к затылку, и массирующие движения на коже головы ощущались словно ласка.
Лорен был похож на лезвие клинка, но иногда он бывал вот таким. Он плеснул на него ещё воды из кувшина: омытый тёплой водой, окатившей его с головы до ног, он взглянул на Лорена сквозь мокрые ресницы, зная, что всё можно было прочесть в его глазах.
Как и в глазах Лорена. Лорена, который выглядел как никогда прежде, его кожа блестела влагой от попавших на неё брызг, а со светлых завитков волос капало. Теперь он знал, отчего Лорен не пытался при помощи слов избавиться от прошлого. Слова были более простым путём, чем это.
— Что дальше? — спросил Лорен.
— Исандр прислуживал тебе в банях Марласа, разве нет? Ты знаешь, что дальше. — Это было не тем, о чём спрашивал Лорен.
— Я отмокал в купальне. А он ожидал на коленях на полу.
— Я хочу заняться с тобой любовью.
— Ты можешь расслабиться в воде, — сказал Лорен, — пока я вымоюсь.
Вода в купели была горячей, специально для расслабления напряжённых мышц и релаксации. Ощущение было неожиданным, учитывая жаркий день и то, что эта купель находилась на открытом воздухе, где солнечные лучи отражались от её поверхности. Дэймен спустился на шесть ступенек и, погружённый в воду по пояс, медленно направился к противоположному краю, где развернулся и сел на выступ у борта — его плечи выступали из воды, а край купели служил ему сзади опорой.