На второй паре я продолжил рассчитывать начатую на прошлом занятии технологическую карту. Собственно, считала программа, но параметры в нее надо было загонять вручную. На бумаге это всё выглядело, как таблица в формате А2, с одинарным интервалом. Ни о каких «Экселях» в 97-м году мы еще и не слыхивали, это была «самописная», под MS-DOS, прога, которую соорудили местные умельцы с кафедры информатики. На мониторе был виден лишь небольшой кусок этой портянки, и приходилось постоянно гонять курсор туда-сюда клавишами. Забив за 15 минут оставшиеся с прошлого раза данные, я радостно запустил расчет, и вся моя работа весело полетела под откос. Дальнейшие полтора академических часа, пока большинство народа уже срисовывало со своих мониторов полученные результаты, я внимательно искал ошибку. И нашел! Всего лишь, написал одну лишнюю цифру. Немногочисленные принтеры тогда берегли, как зеницу ока, поэтому, и срисовывали полученные данные с экрана вручную, в такую же здоровую таблицу, с которой их заносили. Забегая вперед, скажу, что мне потом пошли навстречу, и сделали распечатку. Осталось только обрезать поля и склеить листы в один.
От того, что я 90 минут пялился в монитор, у меня заболела голова. Казалось, что она разлетится на мелкие кусочки. Оставалась еще одна пара – лекция по охране труда и безопасности жизнедеятельности. Удрать бы с нее, но нельзя! Лекции по предмету читал доцент Филинов, рыхлый мужичок, лет пятидесяти с небольшим, среднего роста, с большим мясистым носом, широким и круглым лицом, прилизанными светлыми волосишками, и толстыми розовыми ушами. Лектор из Филинова был никудышный – он что-то тихо бухтел себе под нос, регулярно «зависал», глядя куда-то вверх, сокрушенно вздыхал, и снова продолжал бухтеть. Записывать за ним могли лишь те, кто сидел не далее второго ряда столов, да и то, не всё. Хорошо, что практические занятия вел ассистент Кучеров – нормальный мужик, понимавший, что как от лектора, толку от Филина – ноль! Поэтому, на первом же занятии Кучеров выдал нам папку с машинописными лекциями – «Чтоб все отксерили себе!»
Филинов производил впечатление эдакого мешка с соломой, пингвина, пенька с глазами, но это только с виду. На самом же деле, был то еще хрен - всё видел, слышал и помнил. И самое страшное – экзамены принимал именно он! Отрывался при этом, от души! Девок доводил до истерик, пацаны не раз собирались начистить ему репу. Чтобы как-то худо-бедно сдать экзамен, важно было не пропускать занятия и иметь у себя конспект лекций, если уж не рукописный, то, хотя бы, ксерокопии из той самой папки. В это случае, Филин поиздевается вволю, но трояк поставит, даже если ты, как говорится, ни в зуб ногой… А уж если есть пропуски без уважительной причины, которую надо было еще и документально подтвердить, то тут уж, пиши пропало! Про отсутствие лекций и говорить нечего. Можно было и до пересдачи с комиссией допрыгаться. По крайней мере, года два назад, было всё именно так. По слухам, с Филином тогда всё ж таки, поговорили люди добрые, и довольно жестко, после чего и стала выдаваться это папка с лекциями. Он перестал издеваться и злить всех подряд, но к пропускам, по-прежнему, был абсолютно нетерпим.
На перемене я купил анальгин в аптеке, которая находилась через дорогу от учебного корпуса, и, проглотив пилюлю, под монотонное бухтение Филина, стал ждать эффекта, рисуя в тетради всякие геометрические фигуры и абстрактные штуки. К концу первой 45-минутки репа моя успокоилась, и я начал мечтать о том, как через часок поеду домой, а по пути заскочу в магазин, где присмотрел себе все три части «Mad Max» в классных подарочных коробках, и несколько CD с музыкой. Перед зимней сессией я удачно «проконсультировал» по курсовым работам четверых оболтусов с третьего курса. 150 тысяч – сумма, конечно, не очень большая, но в хозяйстве пригодится.
На перемене вышел покурить. Через пару минут в курилку влетела Люська, староста нашего курса, и сказала, что после лекции я, Макс и Артём должны явиться к декану. С этой Люськой меня связывали очень старые дружеские отношения, буквально, сколько себя помним, столько и общаемся. Естественно, я поинтересовался, мол, Люська-друг, скажи по старой дружбе, чего ему от нас надо? Но та только вяло пожала плечами.