В пятницу, после занятий, по пути домой, купил комплект новых струн и до позднего вечера приводил инструмент в нормальное состояние. Оттер многолетнюю пыль, заменил струны, перепаял все провода, выставил нормально бридж, подтянул шурупики, кое-что подклеил. Слово из трех букв удалось оттереть бензином для зажигалок. Однако, на этом месте осталось матовое пятно. Да и ладно, не увидит никто. Инвентарник аккуратно соскоблил лезвием от бритвы. Конечно, злого дисторшна из инструмента этого выжать нельзя было, а на легком перегрузе получался как раз тот звук, что мне и требовался. Звукосниматели, правда, слегка «микрофонили», но ничего, за неимением лучшего и так сойдет.
В субботу, в половине десятого утра мы собрались на «базе». Часов до двенадцати подключались, настаривали аппратуру, крутили, вертели ручки, жали кнопки. Затем, перекусив в кафешке неподалеку «резиновыми» чебуреками с чаем, принялись за дело. Часам к пяти вечера у нас уже, в принципе, всё «обрисовалось», и весьма неплохо. В общем-то, ничего удивительного в этом не было, поскольку, Макс, Артем и Григорий имели какое-никакое музыкальное образование, в отличие от меня, постигавшего азы гитарного мастерства дома, на школьном стадионе и в разных компаниях. От меня, собственно, не требовалось ничего сверхъестественного – бренчи исправно ритм-партию, и всё. Я и бренчал.
Воскресенье и понедельник мы не репетировали – собирались с мыслями. Во вторник, едва сыграли пару композиций, Темыч заявил, что в целом-то, всё нормально, но вокалист из Макса – херовый! Макс согласился, но предложил ему самому попробовать. Тот перевел стрелки на меня, мол, под ритмовую партию можно спеть без проблем. Вот, чего я уж точно делать не собирался! Тем не менее, следовало бы привлечь нормального вокалиста. И тут Григорий идею подкинул – предложил позвать Кощея.
Пашу-Кощея знали все. Тощий, длинный, с черными волосами до плеч, и с динным же, тонким носом с горбинкой. Вылитый Кощей!
Паша отлично пел и имел слух отменный. Его мамаша, доцент из пединститута, на досуге занималась репетиторством, учила разных балбесов английскому языку. Кощей, естественно, тоже неплохо шпарил на английском, но мог еще изобразить звучание и любого другого европейского языка. Почему бы и не попробовать? Идея нам понравилась, и Гриша умчался за Кощеем. Того уговаривать не пришлось, и через час он был уже у нас на базе. Ему рассказали, чем мы занимаемся, показали папочку с текстами – их аккуратно написала печатными буквами Алёна – подруга Макса.
Мы отыграли Паше всю свою программу. Он был большим любителем рок-н-ролла, поэтому, всё ему было знакомо. Наше предложение Паша принял с восторгом и в среду раньше всех пришел в клуб. Когда мы пришли туда, он сидел на стуле у вахтерской будки и о чем-то трепался с вахтёром. Поздоровались с дядькой в будке и с Кощеем, поднялись в наш «кабинет». Паша сказал, что ему надо распеться, и пока мы включались и настраивались, он что-то горланил в коридоре, и довольно громко. Пришлось даже некоторое время его подождать. Кстати, тексты Кощей «снял» сам заново. Сказал, что над нашим съёмом поржал от души. Мы не удивились и не обиделись, ибо, сами знали, что там натуральная тарабарщина.
Программа у нас была простенькая, из довольно известных рок-н-ролльных хитов таких мэтров, как Хейли, Бёрнетт, Чекер, Шеннон: «Whole lotta shakin’ going on», «Rockabilly boogie», «Let’s twist again», «Runaway». В добавок к ним, три медлячка – один собственного сочинения, а второй – сильно переделанная песня «Дорогая пропажа» из репертуара А.Вертинского, третий – «We are animals» от «NAZARETH». Кощей пел прекрасным баритоном. Мог, если надо, провизжать тенором и погроулить. Жирно, сочно! Его, похоже, круто от этого пёрло, он не просто пел, но и выделывал всякие коленца, а-ля Элвис Пресли, твистовал, творил руками эффектные пассы… В общем, репетиция нам всем очень понравилась.
В четверг мы снова собрались. Макс немного задерживался. Наконец, дверь в «кабинет» открылась, и в нее спиной начал пятиться Максим, затаскивая что-то большое и тёмное. Контрабас приволок!
Вот, так сюрприз… этой бандуры нам как раз и не хватает… Я, честно говоря, совсем не обрадовался, хотя, эта «скрипка» и должна была бы у нас быть, согласно всем канонам нашего стиля. Тёмыч язвительно поинтересовался, когда Макс умудрился успеть научиться играть на этой хреновине. Тот ответил, что во Дворце Пионеров в джазовом оркестре играл. И Григория, к слову, там видел. Григорий тоже вспомнил, что видел Макса, когда сам занимался в эстрадном ансамбле.