Парнишка зарделся, стушевавшись. Видимо, ему очень хотелось сходить именно сейчас, и поэтому он решил, что я смогу уделить ему часок-другой. Самое обидное, что и я бы с удовольствием сходила сейчас, пока еще не так жарко.
Именно в этот момент мой дух взбунтовался против произвола. Почему, спрашивается, я обязана ежедневно полоть этот огород? Почему бы мне один разок, пока бабуля занята другими делами, не сходить с утреца на речку? Я же тут на курорте, а не на барщине!
— Знаешь что, Петь, — обратилась я к парню, привлекая его внимание, — думаю, один раз непослушание мне все же простят. Мне уже шестнадцать, а значит, я имею полное право на свое мнение!
Парниша просиял, подпрыгнув от радости. Он, видимо, уже и не надеялся на положительный ответ. И мое решение основательно подняло ему настроение.
Я злорадно улыбнулась, отбросив сапку в сторону и углубившись в малинник. Душа моя ликовала. Я чувствовала себя страшным шкодником, получая удовольствие от неповиновения.
Как и в детстве, я испытала ни с чем не сравнимое удовольствие, выйдя к реке. Легкий ветерок создал волну, взбудоражив мутноватую и прохладную водную гладь. Камыши радостно шелестели, прогибаясь под напором ветра, склоняя свои головы к зеркальной, подрагивающей поверхности. Неподалеку шумела открытыми шлюзами дамба. Пару дней назад шел сильный ливень, поэтому уровень воды в реке повысился. Пришлось спешно открывать плотину, позволяя воде с неукротимой силой ринуться в бой.
Бережок покрывала веселая полевая трава и цветы, над которыми деловито шныряли пчелы. Над водной гладью резвились большие синие стрекозы, а по поверхности реки бегали жуки-водомерки. В зарослях камыша я увидела роскошную белую цаплю. Правда, заметив нас, птица быстро улетела, предпочитая не связываться с людьми.
По берегам, печально склонившись к воде, росли плакучие ивы. Этим гигантским деревьям было, наверное, лет пятьдесят. Под их широкими кронами мы с Петькой и расположили нашу подстилку.
Я быстро скинула с себя шорты, радуясь, что, идя на огород, уже облачилась в купальник. Петя тоже не заставил себя долго ждать, мигом ринувшись на пустующий песчаный берег. Местные лягушки громким возмущенным кваканьем встретили парня, коллективным умом решив ускакать греться куда-нибудь в другое место.
Петька, скорчив злодейскую рожу, кинулся за зазевавшейся квакшей, широко раскинув руки. Бедная лягушка с надсадным кваканьем шлепнулась в воду и гордо вынырнула уже далеко в камышах, смерив моего соседа возмущенным взглядом.
— Вот же ж! — раздосадовано хлопнул себя по бедрам Петька. — Уплыла!
— Да, даже лягушки тебя не жалуют, Петь! — рассмеялась я, подбегая к нему. — Хватит дурачиться, пора купаться! — именно в этот момент мой взгляд невольно скользнул по близ растущим камышам. Я присмотрелась, развернувшись. На мелководье, запутавшись в водорослях, лежал сом. Я невольно протерла глаза, приближаясь к камышу. Почему-то я всегда считала, что в нашей речке-вонючке кроме плотвы да карасиков больше ничего не водится.
— Что там такое? — Петька тоже отвлекся от жаб, вглядываясь в камыши. Он прищурился, пытаясь разглядеть гигантскую рыбину. Наконец, он увидел ее и радостно улыбнулся, кинулся к камышам. В нем взыграл охотничий азарт.
Сом при нашем приближении не подал никаких признаков жизни. Наоборот, по высохшей морде я предположила, что он уже давно мертв и вот-вот загниет. Мы с Петькой хищно переглянулись, обступив рыбину с двух сторон.
Я подошла раньше, склонившись к самой морде сома. Рыба же, словно ожидая этого, свирепо взмахнула хвостом, окатив меня вонючей жижей. Я отшатнулась, громко выругавшись и стирая с лица плохо пахнущую тину. Петька боязливо попятился, с опаской глядя на вновь затихшего сома. Он уже побоялся приближаться к рыбине. Я же, оттеревшись, вновь подошла ближе. Сначала мне захотелось попросту взять какой-нибудь камень и пристукнуть эту гадину. Я уже собиралась пойти поискать подходящее орудие убийства, как в моей душе так некстати взыграло чувство жалости.
Я подошла к застывшей рыбине, осматривая ее. Наверное, если бы не водоросли, опутавшие ее, она бы уже давно уплыла. Я присела на корточки, протянув к ней руку.
— Только не надо брызгаться, ладно? — спросила я, улыбаясь. Сама толком не понимаю, что заставило меня заговорить с рыбой, но на какую-то долю мгновения мне показалось, что она меня поняла.
И вправду, сом больше не предпринял попыток обрызгать меня, позволив прикоснуться к себе. Я начала осторожно распутывать его, стараясь не повредить кожу и плавники. Дело продвигалось медленно, но мое упорство взяло верх над водорослями. Еще пара ловких манипуляций, и сом был полностью освобожден от пут.