У леди Констанс был красивый орлиный нос, которым очень удобно фыркать. Она и фыркнула во всю свою силу.
– Еще бы! – сказала она. – Несомненно, твоему дяде Галли он напоминает друзей молодости.
– Он совсем не такой.
– Да? Не хотела бы говорить, я старомодна, но придется. Он гораздо хуже, чем ты думаешь. Я знаю из верных источников, что он связан с какой-то жуткой певичкой.
Нелегко выпрямиться в садовом кресле, но Миллисент это удалось.
– Что?
– Мне сказала леди Алардис.
– Откуда она знает?
– От сына. Некая Сью Браун. Верной Алардис вечно видит их вместе. Обедают, ужинают, танцуют.
Обе они помолчали.
– Какой милый! – заметила Миллисент.
– Верной все говорит матери, – пояснила леди Констанс.
– Это я и имела в виду. Так трогательно! – Миллисент встала. – Что ж, пойду пройдусь.
И она пошла к розовому саду.
4
Когда встречаешься с любимой девушкой в шесть, приходишь в пять двадцать пять; и Хьюго Кармоди к шести часам казалось, что он сидит среди роз с начала летней поры.
Если бы полгода назад ему сказали, что он будет вот так ждать и терзаться, он бы легко рассмеялся. Полгода назад он был суровым деловым человеком и в девушках видел лишь развлечение, силы же отдавал кабачку. То ли дело теперь!
Ожидание скрасила оса, укусившая его в тыльную сторону ладони. Он прыгал, зализывая рану, когда на тропинке появилась девушка его мечты.
– А! – закричал он и кинулся вперед, чтобы ее обнять. К его удивлению, она отшатнулась, чего прежде не бывало. – Что с тобой? – удивленно спросил он.
– Ничего.
Хьюго растерялся. Ему не понравилось, как она смотрит. Голубые глаза стали похожи на камешки.
– А меня оса укусила, – сказал он.
– Это хорошо! – откликнулась Миллисент.
Как она говорит, не понравилось ему еще больше.
– Да что это с тобой?
– Ты хочешь знать?
– Конечно!
– Хорошо, я скажу.
Она помолчала.
– Ну, хватит! – сказал Хьюго. – Что еще за тайны? Видимся пять минут в день, где-то в кустах. Эта твоя тетушка смотрит на меня как на прокаженного. Зато со стариком все в порядке. Ест из рук. Беседуем о свиньях. Почему бы ему не открыться?
Мрамор ее лица прорезала трещина горькой улыбки.
– Зачем обманывать дядю Кларенса?
– Что?
– Зачем говорить ему неправду?
– Не понимаю.
– Вероятно, – сказала Миллисент, – мы больше не будем беседовать в этом мире, да и в том. Мне известно, что ты связан с певичкой.
Хьюго покачнулся; тут покачнулся бы и святой Антоний. Но одно мгновение – и он пришел в себя.
– Это ложь!
– Некая Сью Браун.
– Какая чушь! Я ее не видел с тех пор, как мы знакомы.
– Естественно. Ты был здесь.
– Да и вообще, мы – просто друзья. Брат с сестрой. Я люблю с ней танцевать. Вот и все. Именно брат.
– Да?..
– Самый настоящий. Ты не думай, она не вамп какая-нибудь! Очень милая девушка.
– Милая, вот как!
– Симпатичная, честная, хорошая.
– И хорошенькая?
– Нет, – решительно ответил Хьюго. – Нет и нет. Непривлекательная. Но хорошая! Честная такая.
Миллисент задумалась. Задумалась и природа. Птицы перестали петь, насекомые – жужжать, ожидая ее решения.
– Что ж, – сказала она наконец, – я тебе верю.
– Вот это разговор!
– Но ты помни, если что…
– Да я!..
– …если что…
– Да я же!
– Ну хорошо.
– Банзай! – закричал Хьюго, словно укротил раненую тигрицу.
5
Бландингский замок дремал в сумерках. Обитатели его занимались кто чем. Кларенс, девятый граф Эмсворт, поминутно оглядываясь, ушел от Императрицы и принялся за «Свиней Британии». Галахад, записав эпизод с фальшивой челюстью, перечитывал сегодняшнюю порцию, и она ему нравилась. Бидж вклеивал в альбом его фотографию. Миллисент глядела в зеркало, о чем-то думая. Хьюго лениво отрабатывал бильярдные удары, размышляя о своей даме, а отчасти – и о том, что хорошо бы съездить в Лондон.
А на втором этаже, в своем будуаре, леди Констанс писала на листке бумаги:
«Дорогой мистер Бакстер!..»
Глава II
Путь истинной любви
1
Сияющий закат, умноживший красоты Бландинга, принес меньше радости тем, кого долг и дела держали в Лондоне. Мортимер Мейсон, старший партнер фирмы «Мейсон и Сэксби, театральная антреприза», полагал, что не помешал бы резкий исландский холод. Мало того что он задыхался, как рыба на суше, – июльская жара губила самый театр. Только вчера, чтобы сократить расходы, он уволил часть хора и очень жалел хористок. Он был добр, когда-то участвовал в шоу и знал, что такое – остаться без работы в середине летнего сезона.