– Я зря проявился во плоти, – наконец, отозвался он.
Мои губы изогнулись в кривой улыбке. Горькой. Он не отрицал. А я научилась понимать невысказанное.
– Зря, – мрачно подтвердила я. И добавила, – мне следовало догадаться раньше. Если прежде я воспринимала тебя как неизвестный науке аналитический процесс, то теперь нет. – Горькая усмешка вновь наползла на мои губы. – Или неизученную функцию головного мозга. Моего мозга.
«Что же изменилось теперь? – полюбопытствовал он. – Ты ведь не только из-за моей ошибки меня раскрыла?»
– Не только. Ещё ты забыл свою любимую отмазку, которой прикрывался весь год, – сообщила ему. – Напомню тебе твои же слова: «Я – это ты, и я знаю только то, что знаешь ты».
«На чём же я прокололся?» – вновь удивился Голос.
– Сердечник трансформатора, ВэГэ, – в уголках моих глаз собрались бисеринки слёз. – Я ни разу не технарь. Мне сложно воспринимать информацию по физике и другим точным наукам. Может быть, это кажется простым – соединить строчку из учебника с предметом, который ты держишь в руке. Но я на это не способна, даже на подсознании. Когда дело касается чего-то технического, мне нужно объяснять долго и показывать на примерах. А их не было. При мне никто трансформаторную будку не вскрывал, медную проволоку с сердечника не сматывал. Для меня эта железка всегда была ЕШкой. А ты взял и выдал правильное название!
Последнюю фразу я выкрикнула, не сдержав гнева. И обиды. Всё же тяжело понимать, что тебя целый год водили за нос. И обманывал не абы кто, а тот, кому ты очень доверяла.
Я мрачно усмехнулась и смахнула всё-таки покатившиеся слёзы. Услышала печальный вздох моего самокритика.
«Эта сволочь ещё и расстроился?!» – рассердилась я.
– Не хочешь признаться, кто ты на самом деле?! – я не выдержала и вскочила.
«Нет» – тихо сказал он мне.
– Что-о-о?! – а вот теперь он меня рассердил. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
Воздух передо мной сгустился, появился не-совсем-призрак моего бывшего друга.
– Я не могу, – сказал знакомый голос уже не в моей голове.
Вот и весь ответ. И я от души заехала по призрачной физиономии. В то место, где, предположительно, находился нос.
Честно говоря, я надеялась, что у него проснётся хоть капля совести. Что он попробует как-то объясниться или станет оправдываться. Но ВэГэ ничего этого не делал, он просто молча признавал мою правоту. Плохо.
Потому что, по всему выходило, что он – лярв. Дух-паразит, подселяющийся в тело хозяина и питающийся его ресурсами. Со временем они выпивают из носителя всё, что могут, и подселяются к другому.
Или ещё хуже – некоторые особо догадливые духи просто вытесняют сознание хозяина и заменяют его своим. Получая таким образом и тело, и жизнь. В одной из книг по тёмным искусствам говорилось, что лярвы скучают по чисто человеческому времяпрепровождению. Им оно в радость. Если так подумать, то всё правильно. Когда ты – долгое время дух, то однажды тебе захочется походить босиком по траве. Правда, полноценно вжиться в оболочку у них всё же не выходит. Но они стараются, и пару десятков лет вполне могут выдавать себя за людей.
ВэГэ всё время помогал мне, это – правда. Так, как помогают только самым близким людям. Даже теперь понимание этого факта меня смущало. Но. Могло же быть так, что он просто заботился о сохранности тела? Могло. Правда, непонятно тогда, почему он не выбрал в носители мальчика.
– Я…
– Тебе нужно моё тело, – перебила я его.
– Я не…
– Хочешь сказать, сможешь без него прожить? – зло спросила я.
– Не смогу, – признал он.
Это было больно. Больно, что я ему доверяла, что считала его своим другом. Да что там! После попадания в другой мир и потери родных ВэГэ стал моим единственным близким человеком. То есть, не человеком…
«А, не важно! Всё равно чувствую себя преданной. Но почему же так противно это осознавать? Почему я так искренне к нему привязалась? Хотя, известно почему: он поймал меня в период глубокой печали, помог из неё выбраться. А дальше просто втирался в доверие. К тому же, я сама виновата: зря что ли учебники в библиотеке читала? Должна была догадаться раньше. И я не должна ждать от него честности. Любить, заботиться, и искренне беречь могут только родные, все остальные всегда преследуют какую-то выгоду.