Кстати, о родных. Я… дико хочу увидеть маму! Мою родную маму, которая пекла по выходным на завтрак блинчики. Которая улыбалась, глядя на меня, которая всегда готова была выслушать и поддержать.. Они с отцом делали на дверном косяке заметки, каждый год в день рождения, подписывая, насколько я выросла. Чёрт, да они до сих пор на этом косяке! Только их всего десять».
Я провела рукой по отметинам, и прислонилась спиной к косяку. Рефлекторно пододвинула пятки впритык и вытянулась по струнке. Словно вживую, я увидела родителей. Отец держал на моей макушке томик Дюма и делал заметку карандашом. Мама подошла с портновским метром и измерила высоту. Я моргнула, и видение исчезло.
Размазывая слёзы по лицу (и сопли вокруг носа), я достала из сумки своё перо, чернильницу и обычную школьную линейку. Я помнила, какого роста была в одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать и семнадцать лет. Просто потому, что меня всегда измеряли на день рождения. Был торт, праздник, подарки, и цифры сами собой врезались в память.
Я сбегала за табуреткой и быстро нанесла оставшиеся семь делений. И если я надеялась, что после этого мне станет легче, то зря. Стало только ещё хуже. Ностальгия возросла и стала просто пригибать меня к полу. Абсолютно все вещи, которые только попадались мне на глаза, усиливали чувство горечи и тоски.
ВэГэ, кажется, что-то говорил, а может быть, и нет. Я не поняла. Я теребила сумку. Всё же с магической с ней было гораздо удобнее. Засунула руку – и сразу ухватила то, что надо. Сей час же под руку постоянно попадалось что-то не то. И это раздражало. Да ещё и форма занимала очень много места. Зачем я её, вообще, туда положила?
– А-р-р-р-р!
Я с остервенением вытащила форму и отшвырнула в сторону. Потом мне под руку попалась пара артефактов – они тоже улетели в неизвестном направлении. И ещё несколько флаконов зелий – их постигла та же участь.
Кажется, мой бывший помощник ругался, но мне стало резко не до него. Я наконец-то нашла нужный артефакт. Коробочку. А в ней – прядь волос.
Артефакт связи с близкими родственниками. Самый бесполезный из всех. Как проверить его работу, я совершенно не представляла, поскольку опекуны к «близким» не относились, а больше у меня никого не было. Но, может быть, он мог как-то организовать связь с загробным миром? Типа сеанс спиритизма? В любом случае, я решила рискнуть. А чтобы «связь» «заработала», требовалось разорвать волос.
– Трах-тибидох-тибидох! – фраза сама слетела с языка. – Я хочу поговорить с мамой!
– Не-е-ет! – закричал ВэГэ.
Но я уже порвала волос.
Глава 8
Как выяснилось, я слегка не рассчитала и разорвала сразу три волоса. Потому что перед глазами мелькнуло три оранжевых вспышки, а по инструкции, должна была быть только одна.
А ещё, я определённо оказалась не в своей квартире. Если совсем недавно моё тело сидело на полу и подпирало головой косяк, то теперь всё очень поменялось. Я по-прежнему на что-то опиралась, но, определённо, чувствовала под пальцами траву. Попа ощущала себя так, как если бы сидела на земле, да и в воздухе чувствовалась свежесть. Так бывает только на улице, жаль что вспышки меня ослепили. Перед глазами то и дело расходились круги, за которыми я ничего не видела. Но это должно было пройти.
«Самое разумное сейчас – посидеть немного спокойно, дать глазам привыкнуть. А потом уже разбираться, куда меня занесло».
Поэтому я ещё больше прислонилась к опоре и прикрыла веки.
После жаркого дня ночная прохлада воспринималась с благодарностью, но это, пожалуй, было единственным плюсом. Зрение возвращалось, и я смогла разглядеть на небе луну. Но вот фонарей не увидела, и это взволновало.
«Пустырь что ли? – подумала я. – В городе всегда светло: не окна, так фонари или реклама – что-нибудь да горит. Не рядом – так в отдалении. Впрочем, глаза пока ещё не привыкли к темноте, и, возможно, в отдалении действительно есть свет».
Луну скрыло облако, и я решила ещё немного подождать, послушать звуки. Сверчки вовсю пиликали свои ночные песни, это даже немного расслабляло. Но вот звуков машин или пешеходов слышно не было, и мне это снова не понравилось.