– А-а-г-р-р-р-р-р! – рассердилась я и ударила кулаком злосчастный холодильник.
Получилось неожиданно мощно, агрегат покачнулся. Но тут, скорее, была виновата не слабая девичья рука, а кривые полы. Впрочем, я этого не заметила. Даже злые слёзы, выступившие на глазах, вытирать не стала.
– Великая! – ещё один удар прилетел в дверцу холодильника.
– Советская! – я снова долбанула агрегат кулаком.
– Сила! – удар получился, скорее, локтем. Фрижиратор хорошо покачнулся, но всё же, пришёл в равновесие.
– Трансформируйся, твою-едрёна-мать!!!
Я затарабанила кулаками по холодильнику, потом не выдержала и разрыдалась в голос.
– А-а-а-а-а-а-а-а! Па-а-а-аче-е-ему-у-у! За-а-а-а что-о-о?!
Я развернулась и бросилась вон из кухни. И, наверняка, врезалась бы в угол. Или в стену. Если бы по пути мне не встретился сгустившийся воздух. Он был прохладным и каким-то даже мягким. Но, в то же время, достаточно плотным, чтобы меня остановить. А потом руки из этого же материала погладили меня по макушке. И голос Внутреннего Голоса тихо сказал.
– Не плачь.
Этого моё сознание уже не выдержало.
«С каких пор внутренний голос стал наружным?» – только и успела подумать я. И упала в обморок.
Глава 2
Два дня назад.
Я стояла, практически упираясь носом в стену. Цветные круги перед глазами всё никак не желали проходить, и что-то шумело в голове. Мне потребовалось время, чтобы сообразить, что пятна, которые я вижу – это цветочки на обоях. А не от потери зрения.
Перенос порталом через несколько тысяч километров прошёл успешно. Я чувствовала себя варёной, словно рыба, но всё же, живой. Мои руки ощупали стену. Родную кухонную стену родной однокомнатной квартиры.
– Фууух… дома… – прошептала я. Закрыла глаза, и ткнулась лбом в дурацкий рисунок. – Наконец-то я дома…
Портал, кстати говоря, сработал неточно. Меня должны были перенести туда же, откуда забрали, а забирали меня из комнаты. А не из кухни. Вдобавок, просчитайся они ещё на пару сантиметров – и моё тело оказалось бы вмуровано в стену.
– Бр-р-р-р! – произнесла я хриплым голосом и передёрнула плечами.
Вместе с тем, как к конечностям возвращался контроль, каша в моей голове тоже становилась похожей на мозги. Даже гул стал складываться в слова.
– ...какой-то шум...
– ...да нет, всё тихо…
«Так, стоп, кто это сказал? Кто в моей квартире??? – запаниковала я. – И как они зашли, если дверь была опечатана?»
– Маш, ты только подумай, Жека хорошие деньги заплатит, – продолжал уговаривать мужчина. И, судя по голосу, это был дядя Саша, мой опекун. Де-юре.
– А как же Лена? – возражала женщина. – Неправильно это.
Возражавшую звали тётей Машей, и была она двоюродной сестрой моей матери.
«Ага, родственники, значит, пожаловали, – сообразила я. – Хорошо хоть дверь открыли ключами. Ну, послушаем, может, что-то интересное услышим»…
– Твоя Лена за бугром, у неё там всё в шоколаде! – не выдержал мой опекун. – В отличие от нас с тобой!
«Лена – это я. Малинина Вилена Олеговна, их подопечная. Мозгу – восемнадцать, телу – двенадцать лет от роду».
– Она скоро приедет! – не сдавалась тётя.
– Вот и поживёт пока у нас, – продолжал убеждать дядя Саша, – в благодарность, что мы её опекаем.
Тётя хмыкнула. Ну да, так-то мы почти год не виделись, какая уж тут опека.
– Будем сдавать жильё и получать за это деньги, – снова сказал дядя. – Я уже почти договорился.
– Сань, я сказала – нет, – упорствовала тётя.
– Но нам же тоже надо как-то выживать, Маша!
«Шарик с Матроскиным начинают раздел имущества, – подумала я и невесело усмехнулась. – Как всё интересно складывается!».
С одной стороны, я понимала родственников. Когда гиперинфляция и рекет, жить сложно. И деньги лишними не бывают. Вот только знала я и их «поживёт пока у нас». Сначала поживёт, потом ещё поживёт, а потом «ты же, наверно, останешься там у себя, зачем тебе квартира тут?» Или так: «А не жирно ли тебе, малявка, целую хату иметь?» Но, вероятнее всего, так: «Хоть бы кто помог! У меня дети, им нечего есть, а у тебя целая квартира год стоит пустая!» В общем, вариантов много, смысл – один.