«А фраза «родник на кладбище» вас сама по себе не смущает? – полюбопытствовал декан, и я невольно добавила вкрадчивую интонацию в его фразу. – Про живую и мёртвую воду слышали?»
– Слышала. В сказках, правда, – минус ещё одна конфета.
«Мёртвая вода – сильнейший яд, живая – эликсир. Последний вы имели счастье испить, сами того не подозревая. Сильвер, неужели вы всерьёз рассчитывали, что сможете бегать после общения с Хозяином? У вас была не просто потеря сознания, а магическое истощение третьей степени, после которого очнуться – уже вопрос».
Ещё одна конфета исчезла во рту. Интересно, я их хотя бы жую?
– Не, я не успела об этом подумать, – призналась я. – Но.. А что мешает мне просто послать вас всех куда подальше и, например, пойти сдохнуть?
«Вы слишком любите жизнь. Сделал вывод, из всех тех пламенных реплик, что успел услышать. Хотите сказать, вы столько боролись, чтобы теперь сдаться?»
Я посмотрела на разворот чёрных страниц, потом на конфету..
– Уговорили, помирать не буду, – согласилась я. – А если просто вас всех послать?
«Не получится. У вас в браслете нож и сыворотка против свёртываемости. Будете умирать от потери крови. Долго».
– Кхе-кхе-кхе, – я отхлебнула чаю, чтобы запить конфету. Она от таких разговоров попала не в то горло.
«Ещё ваш оберег на защиту дома может работать в обратном направлении. Просто чтобы вы знали».
– И сколько этой воды вам надо? Литр, пять, десять? Учтите, я много не подниму, я мелкая..
Вот и что такого смешного я сказала? Не выросла же ещё, но это нормально. Почему тогда декан смеётся? Шипит и хохочет прямо над ухом!
– Хватит смеяться! – возмутилась я. – Неужели так сложно проявить хоть немного такта? Отвечает он за меня.. С такой ответственностью вы меня первым на тот свет отправите. Смейтесь про себя.
«Вы услышали, – написал в ответ волшебник. – Я этому рад».
Что? Не поняла. Вот это сейчас о чём, вообще, было? Голова, зараза, перестала соображать.
– А-а-а-а-а, какой длинный де-е-е-ень! – закапризничала я.
– Когда же он, наконец…– я пошарила в пакете, но руки нащупали лишь пустоту. Заглянула внутрь.. – О, нет, конфеты закончились. Беда..
Слёзы покатились по щекам, а мои руки их быстренько смахнули. Почему-то стало стыдно. Истерить, пока тебя никто не видит (во всяком случае, ты думаешь, что никто не видит) – это одно. А когда ты точно знаешь, что есть свидетели – это другое. Мне не хотелось показывать свою слабость. Но не всё в жизни происходило так, как нам хотелось. Третья истерика заявила свои права.
Люди думают, что истерика – это крики, вопли и битьё посуды. Доказывание кому-то чего-то. Наивные. Смех до упаду – это тоже истерика. Самобичевание можно превратить в истерику. Радость может стать истерической. В общем, сколько эмоций – столько и истерик, а бить посуду – это просто стереотип.
Моя третья истерика – это горе, и началась она с конфет. С того, что конфеты закончились. Конечно, там было всё гораздо глубже, и жалела я себя и свою судьбу, но.. Слёзы капали в подушку, в которой спряталось моё лицо. Пальцы сжимали ткань наволочки, и тихонько подрагивали плечи. Время от времени в тишине квартиры раздавались приглушённые всхлипы – вот и вся звуковая палитра истерики.
Похоже, я слишком сильно сжала подушку, потому что запястье онемело. То, что холод распространялся по руке вверх – это от неудобной позы. По телу разлилась усталость, и поволокла моё сознание в сон. Где-то на границе с реальностью я увидела змеиные кольца, а голова земноводного словно что-то выискивала на моём теле. Наконец, она нагнулась, и острые зубы пронзили запястье. Я вскрикнула. В ответ раздалось шипение, и яд побежал по венам. Какой-то странный яд: тёплый, согревающий.. Впрочем, что я знала о ядах? Напряжённые руки разжались, и я выпустила подушку, которую до этого кусала.
– Может, это не яд? – предположила я.
– Сссспитссее, – прошипела змея и исчезла.
Глава 16
Змея мне не пригрезилась. Это я поняла, когда протёрла глаза и увидела две маленькие ранки. След от укуса отчётливо виднелся на запястье.
– Вот зараза! – возмутилась я.