Наши с дядей взгляды встретились, и я даже уловила в глазах мужчины радость. Но всё же больше там было удивления, а под конец и сомнение мелькнуло.
– Здравствуйте, дядя Саша, – вежливое приветствие, слетевшее с моих губ, прозвучало вполне тепло. Будь я – не я, а кто-нибудь другой, то не смогла бы придраться к его искренности.
– О, Ленка, с возвращением! – опекун каким-то немыслимым образом совладал со вспыхнувшими в нём эмоциями и стал вполне себе приветлив. Даже улыбнулся доброжелательно. – Я пойду поем, а то устал с работы. Ну что, жена, нальёшь мужу тарелку супа?
– Руки только иди вымой, – за гигиеной тётя следила всегда и везде.
Дядя поднял руки в известном жесте «сдаюсь-сдаюсь» и пошёл в ванную.
Я нахмурилась.
Мой отец всегда был в состоянии налить себе тарелку сам, и после смены, и после переработки. Конечно, мама заботилась о нём и обо мне, подкладывала нам кусочки повкуснее. Но то же самое делали мы по отношению к ней..
«А где забота со стороны дяди Саши? И от чего он там так устал, на работе, с которой пришёл раньше времени? Выпивать надоело? Зачем она пошла накладывать для него еду? Что она, вообще, в нём нашла?!»
Я кипятилась всё больше и больше и, кажется, начала скрежетать зубами. Хорошо хоть, никто в мою сторону не смотрел.
«Ой-ёй-ёй, тормозить пора! А то я сейчас ему выскажу за всё «хорошее», что он сделал.. Вернее, сделает.. Тьфу-ты, блин! Ничего он пока ещё не сделал! И в алкоголика не превратился. Да и в чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Я, чтобы взять себя в руки и успокоиться, стала рассматривать тётин цветок.
«Вдох-выдох, ещё раз вдох..»
Выключив свет, дядя задел ногой дверной косяк и выругался.
«Выдох.. Вдох.. Кажется, отпустило».
На кухне всё было спокойно.
«Может быть, тётя считает, что он без неё пропадёт, поэтому опекает? Как ещё одного ребёнка?» – продолжала размышлять я над семейными ценностями.
Мы с сестрой досматрели Русалочку и начали уже смотреть Чип-и-Дейла, когда глава семейства вошёл в комнату.
– Ну что, Ленка, – мужчина уселся на стул, упёр руки в олени и хмуро посмотрел на меня, – рассказывай.
«А вот это я не люблю. Когда пытаются выглядеть круче, чем есть. И не потому, что это такой уж грех, все мы врём. А когда пытаются возвыситься, унизив другого. Да, и когда на меня перегаром дышат, тоже не люблю».
Я пожала плечами и спокойно сказала.
– Школа по типу пансиона. Кормят, одевают, учебники и канцелярию выдают.
– Хорошо, – дядя довольно хмыкнул.
«Ещё бы, не хорошо, ведь не нужно на меня тратиться. Зато можно получать опекунские пособия».
– А что насчёт учёбы? С программой у тебя как? – едко спросил он.
«Пффф, тебе-то что за дело до моей программы? Завидно? Ну ещё бы, я за границей живу, а ты только семь классов закончил. Только ты сам не пошёл учиться дальше, потому что уже тогда был лентяем. И сейчас ты постараешься всячески меня опустить. Обязан, иначе сам себя не сможешь уважать».
– Математика везде одинаковая, – заметила я, мысленно напоминая себе, что завишу от него и тёти.
«Завишу, блин! Да, от этого недалёкого мужчинки, по той простой причине, что его слушается моя троюродная тётя. Иначе почему она молчит?»
– Это да, а не математика? – опекуну явно нужно было к чему-то придраться. – Признавайся, по каким предметам двойки?
– Ой! – тихо охнула тётя Маша, присевшая с краю стола, но мужчина лишь цыкнул на неё.
И она замолчала.
«Чёртова зависимость! Ну почему я не совершеннолетняя?»
– Ни по каким, – я пожала плечами, – если б такие были, меня бы исключили.
– Значит, тройки, – отчего-то решил дядя, и, самое противное, угадал.
В переводе на нашу систему оценок, я действительно выходила троечницей. А какая ещё могла быть успеваемость у мага с моим резервом?
«Мне банально сил на заклинания не хватает. Но опекунам же этого не объяснишь..»
Дядя заметил мою заминку и самодовольство в нём буквально расцвело. Расцвело и завоняло, как у цветка Раффлезии*
(* Цветки-паразиты, привлекают мух запахом разлагающегося мяса, за что прозваны «трупными лилиями». Цветом тоже похожи на мясо, и большие – до метра в диаметре).