– Ленка! – крикнул он, и на меня повеяло новой волной перегара. Хотела сказать «гаркнул» но для такого как он, это – слишком громкое слово. – Ты что-то филонишь! Не стараешься!
– А ничего, что все предметы на английском? – уточнила я. – Мне так-то этот язык не родной.
– Значит, надо учить! – тотчас взорвался опекун. – Тебя для чего туда отправили, чтобы ты там провалилась?!
– Саша! – попыталась было возразить мужу тётя, но он лишь отмахнулся.
– Я учусь! – гнев начал потихоньку вырываться наружу. – И английский этот я тоже учу!
– Да не очень-то похоже! – не отставал мой родственник. – Скоро ты оттуда вылетишь, и закончатся твои весёлые денёчки!
«И откуда только берётся этот перегар, он же заел его супом?»
– Никому ты там не нужна! А как вернёшься, отправишься в приют, так и знай!
– Это почему ещё? – возмутилась я.
– А потому! Что нам самим жить не на что! – дядя вскочил и треснул кулаком по столу.
– Сань.. – вновь попыталась урезонить мужа тётя.
– Да что Сань? Что Сань?! – опекун переключился на жену. – Ты что ли думаешь, будет жить как жила? Её к нам поселят, а квартиру отдадут государству! Потому что родителей у неё теперь нет! А раз нет, то всё – фьюить! Госсобственность возвращается. И её теперь ни сдать никому..
«Ах ты ж зараза! Что б тебя приподняло и опустило! – в сердцах пожелала я. – Но вот с квартирой действительно надо что-то делать».
Дядя вспомнил обо мне. Должно быть, хотел сказать что-то ещё, воспитательное и нравоучительное. Да неудачно развернулся. Взмахнул руками и рухнул на пол, а из его нагрудного кармана выпали документы.
– Ыыыыы! – опекун всё же избежал поцелуя с линолеумом, но точно ушибся.
У исключительно трезвых людей всегда исключительная координация.
Тётя бежала к супругу со смоченным в холодной воде полотенцем. Она положила мужу компресс на лоб одной рукой, а второй подхватила упавшие бумажки и бросила на диван. Затем помогла ему подняться и повела на кухню, к аптечке.
Валя всё это время сидела в углу дивана, делая вид, что её нет. Когда родители ушли, она немного расслабилась.
А я, вздохнув и полюбовавшись потолком, посмотрела на брошенные документы. Пропуск на завод, талоны на питание.. несколько листов с заметками, какой-то телефон.. бумажная купюра в двести рублей, паспорт.
Паспорт!
По-сути, это – единственный документ, который был нужен, чтобы оформить жилплощадь в собственность. Не считая самого человека, конечно.
Вот только родительских паспортов уже не существовало в природе. После смерти сей документ уничтожался в течение трёх месяцев, взамен родственникам выдавали свидетельство. А в карточку в каталоге вносили соответствующую пометку.. Ну или ещё её перекладывали в другой ящик.
«То есть я могу попробовать его восстановить, – извилины в моей голове вдруг ожили и зашевелились. – Накину на себя иллюзию отца, пойду в паспортный стол, заявлю о пропаже документа.. Получу дубликат, поскольку из-за зелья пометки в карточках должны были исчезнуть..»
А потом я приватизирую квартиру на отца от его же имени! И уже дальше сама смогу вступить в наследство! Совершенно законно! Ура-а-а-а-а!!!
Ну здорово же я придумала?!
Вот только я не знала, насколько наша система прогнётся под магический эликсир. Может быть, получилось бы восстановить документ, а может быть, и нет.. Аномалия всё-таки.
А ещё.. как долго мне пришлось бы ждать нового паспорта? И столько же по времени должно было занять оформление жилья в собственность. А в середине августа мне надлежало вернуться.
«Не а, не успею.. – сожаление вырвало из груди грустный вздох. – И то, и другое займёт по месяцу.. а у меня на всё про всё есть только полтора. Или паспорт, или свидетельство о праве собственности, потому что двадцатого августа я уже должна быть в школе».
Все хористы приезжали за неделю до начала занятий, чтобы отрепетировать песню к началу учебного года. Я могла, конечно, опоздать, выходило некрасиво, но не смертельно.
Вот только телепорт в моём браслете сработал бы по заранее запланированному времени.