«Какого он был роста?» – спросила я у Голоса.
«Судя по имеющимся у нас данным – это мужчина среднего роста и средней комплекции, – выдал мой постоянный спутник. – Кисти рук, скорее всего, тоже обычные. Во всяком случае, на большом пальце левой руки шрамов нет».
«Он был один?» – задала я новый вопрос.
«Я вижу следы только одного человека, – ответил Голос. – И он приходил уже после людей в форме».
– Ну, п**ц! – выругалась я. – Менты пришли, обыскали и ушли. Закрыли и опечатали дверь. А потом припёрся чувак, пробрался через замки и печати и пошуровал по квартире! Магоотлов хренов! С артефактами!!!
Я рассердилась и сжала кулаки.
– А я тут ещё уборкой занимаюсь! Ар-р-р-р!
«Ну-ну, тише! – успокаивал меня ВэГэ. – Вряд ли этому человеку выдали артефакт-взломщик или, тем более, полётный, – самокритик пытался достучаться до моего разума. – СССР – аномальная зона, где магические вещи работают плохо, а создаются ещё хуже. Тогда как дубликат ключа добыть просто, в крайнем случае, его можно украсть».
«А печать?» – спросила я.
«Подделка, – он фыркнул. – Залил ямки оловом, подождал – и через пять минут у тебя уже печать. Грубая, конечно, но кто будет особо приглядываться к пломбе?»
ВэГэ был прав. С магией у нас дела шли плохо, но вот с технологиями – очень даже хорошо. Оставалось только собственными глазами увидеть пломбу, и я полетела к двери.
Да. Грубые буквы, кривые линии – всё указывало на оттиск от поддельной печати. Но если не приглядываться, то могло сойти за настоящую. Особенно в темноте лестничной клетки. Я сфотографировала это дело и закрыла дверь. На задвижку. Мало ли. Насколько я помнила, жильцы в нашем подъезде были, как все соседи девяностых, приветливыми и добродушными. Мама даже обменялась с ближайшими из них ключами в прошлой жизни. Но я совершенно не хотела вести с ними душещипательные беседы. Не сегодня. На сегодня у меня появилось много других дел.
И я полетела снимать шторы, поскольку без артефакта забраться к потолку было бы в разы сложнее.
Глава 4
Только одна занавеска успела слететь с крючков и рухнуть пыльным облаком на батарею. И вот, с лёгким «фьюить», птичий артефакт покинул моё тело. Когда подошвы ботинок коснулись пола, показалось, что весу во мне минимум центнер. Я пошатнулась. И едва успела подхватить артефакты, поскольку посадив собственные батарейки, они с меня просто слетели. Ноги подогнулись, и я бухнулась на колени. Да, прямо в чистой школьной форме. На пыльный пол, на котором виднелась цепочка следов моих дяди и тёти.
«Вся квартира требует уборки, – подумала я. – И стирки. Капитальной». – Я отряхнула брюки и.. будем считать, что это помогло.
В углу, на бортиках ванны лежала крепкая деревянная доска. А на ней стояло изобретение советских инженеров – стиральная машина «Малютка». Весом десять килограмм, с выносным мотором и сливом внизу через шланг. Набирать воду в бак тоже можно было шлангом. Или душем. Конструкцию «доска на чугуне плюс табуретка под таз» придумал отец, чтобы поднять машинку повыше. Так матери не приходилось много нагибаться и надрывать спину. Ещё он придумал резинку–держалку, чтобы закреплять шланги. Когда напор воды был слишком большим, то шланги вечно «убегали», брызгая на всё вокруг. Сейчас держалка, вся в капельках от недавней помывки, лежала на дне ванны и ждала своего часа.
Я оставила сумку и одежду в ванной, так как это была единственная чистая комната. В малютку я запихнула штору (пришлось стирать по одной) и повернула таймер.
«Тикает!» – подумала я, прислонившись к дверному косяку.
Довольная улыбка наползла на моё лицо, и я, на некоторое время, выпала из реальности. Шум мотора и работающего с характерным звуком таймера отозвались в моем сердце теплотой. Всё-таки дом – это дом, каким бы безмагическим он ни был. А ещё, за дом, в котором тебя любили, пусть и в прошлой жизни, хотелось сражаться.
Я вернулась в комнату и стала перекладывать пыльные вещи с пыльного пола на пыльный диван. Пока разбирала бардак, обнаружила чистый пакет. Смотрелся он на общем фоне гротескно, и я заглянула внутрь. Выудила перчатки, порошок, ворох тряпок и сменную женскую одежду. Это оставила тётя Маша и, по всей видимости, она хотела прибраться перед моим приездом.