Черт-черт-черт! Плохой из меня шпион. Если бы умела краснеть, то смущение точно выдало бы себя алым цветом, но даже когда пылают щёки - лишь слегка розовею. И кстати, почему сова?
Склонив голову набок, рассматривает меня, еле заметно почёсывая кончиком языка правый клык. Умираю, когда он так делает! Сколько раз мы наблюдали, когда они выходили посидеть в клубе после концертов. С этим движением Блонди обычно смотрит на заинтересовавший объект. Сейчас это я.
Нагло инспектирует грудь, талию, коленки и пальцы ног, будто у него в голове встроен датчик, сообщающий: двойка, пятьдесят пять, стройные, длинные, розовый маникюр… Перекатываюсь с пяток на мыски и обратно.
Когда возвращается к лицу, привычным жестом убирает светлую чёлку и его яркие голубые, почти синие глаза встречаются с моими темно-карими. Что там было про неловкие паузы? Не бояться? Окей, улыбаясь, завожу руки за спину и складываю пальцы в замок. Так и играем в гляделки, пока он не вскидывает свои густые брови в немом вопросе, зачем я здесь.
Мой выход. Пульс сходит с ума, но не подаю виду.
- Привет, я тебя узнала, ты играешь в “Фомальгауте”, - выпаливаю скороговоркой, - я Лиза с пятого этажа, пришла познакомиться… - и зачем-то добавляю, - …по-соседски.
Под пристальным вниманием чувствую себя ребенком на табуреточке, рассказывающим стих. Надо признать - этап презентации оказался самым непродуманным. Теперь я не сексуальная кошка, а соседка с пятого этажа. Пардон, соседка-сталкер с пятого этажа. Отлично познакомились, да.
Улыбка становится шире.
- Алексей, - протягивает ладонь, в которой моя утопает при пожатии, - рад знакомству.
Вручает жёлто-чёрный скотч со словами:
- Хорошо, что пришла, помогай.
С воодушевлением встречаю возможность заняться чем-нибудь вместе, и мы крест-накрест обклеиваем дверь. Иногда наши пальцы встречаются. Лешкины - ровные, длинные, в серебряных кольцах и мои - очень маленькие на фоне его. Это невероятно волнует. Сердце упало куда-то вниз и активно пульсирует. Он ведь нарочно!
- Место преступления? - шучу, разглаживая ленту, чтобы легла без складочек.
- Ага, - с усмешкой, - на сексуальной почве.
Сверху клеит несколько предостерегающих знаков: “Высокое напряжение” с молнией, жёлтый треугольник “Радиация” и перечёркнутая цифра восемнадцать в красном круге.
Любуемся результатами работы. Тут Лёша неожиданно поворачивается, и прищурившись предлагает:
- Может, зайдёшь на чай? … По-соседски.
Что, так сразу? В его глазах черти на марше. Зависаю буквально на секунды в поисках правильного решения.
Ещё раз окидывает меня взглядом с ног до головы и легонько щёлкает по кончику носа.
- Издали вроде была сова, а ты совёнок, - я правда выгляжу младше своего возраста. - Рано тебе ещё за белым кроликом, совёнок, - сказал он, постукивая по наклейке на двери.
- Мне есть восемнадцать! - возражаю, наверное, слишком поспешно. Едва не притопнув для убедительности.
Тёплая, но всё-таки снисходительная улыбка в ответ.
- Приходи, когда будет девятнадцать.
И, дёрнув за локон, скрывается в недрах квартиры, положив начало самому сложному году в моей жизни.
Глава 4
Наше время. Май
Выскальзываю из объятий спящего Карла, накидываю что-то лёгкое и спускаюсь, сжимая в руке телефон. Сна ни в одном глазу, хотя этот день измотал по полной программе.
Снимаю блокировку экрана и долго рассматриваю значки соцсетей. Ждала этого момента с той минуты, когда, прощаясь, Нечаев со странной интонацией в голосе произнёс:
- Ты изменилась, Сова.
Он тоже.
Но я знаю, сколько сил стоили мне мои изменения, а сколько ему стоили его? Семь лет - большой срок. Не только для того, чтобы обрасти “мясом” - стать шире в плечах, мощнее и, кажется, даже выше. Изменить стиль в одежде, причёску, стать спокойнее и увереннее, возмужать. Приобрести манеры серьёзного человека, для которого дело важнее эмоций.
Я не увидела облегчения на его лице, когда мы вернулись с веранды. Нет. Он как будто записал последствия нашего бурного прошлого в колонку “Риски” и в любой момент готов с этим работать. Больше не возражал, когда Карл ещё несколько раз поднимал тему моей стажировки. Он принял.